Totentanz. Венок сонетов

Зерно граната – верность Персефоны –
Прощальный дар подземного владыки…
В разлуке дни нелепы и безлики,
Надежда встречи – пища для влюбленных.

И впредь, и ныне, и во время оно
Кумира близость озаряет лики,
Предав забвенью участь Эвридики
И страсть Орфея, ставшую препоной.

В мистериях сатиров сменят бесы,
Святым былых богов достались роли,
Исчезли и кентавры, и лапифы…

Лишь суть от плоти греческого мифа,
Как сердце, преисполненное боли,
О рёбра храма бьется эхом мессы.
 
***
О рёбра храма бьется эхом мессы
Надежды сердце. Ладаном и миррой
Оставив ужас дней чумного пира
И мрак ночей за призрачной завесой.

Здесь флагеллантом кается повеса,
Умерив колкость, спит ваганта лира.
Как кроткий агнец молится задира,
Убрав ладонь с ажурного эфеса.

Простившись с падре вежливым поклоном,
Бретёр, триумфом жизни опьяненный,
Легко забудет об улыбке смерти.

Но взгляд из тьмы глухого капюшона
Следит как дань, в сражений круговерти,
Стекает кровью по клинку скьявоны.
 
***
Стекает кровью по клинку скьявоны
В финале поединка дело чести…
Со всей страны текли дурные вести
Сердечной болью Церкви и Короны.

За колкий взгляд, за место возле трона,
За мнимую обиду на фиесте
Сгорали, как дрова, в горниле мести
Маркизы, графы, герцоги, бароны…

Отравленным стилетом под одеждой,
Таит в сюжете площадная пьеса
Насмешку над спесивцем и невеждой.

Увы, поставив в ряд один с повесой
И мужа, чья туманная надежда
Кипит в ретортах тайной Парацельса.
 
***
Кипит в ретортах тайной Парацельса
Познания мучительная жажда –
Мечта безумца тотчас, не однажды,
Вопросов вечных приоткрыть завесу.

Увы, в деревьях скрыта кромка леса…
И сколько бы взыскующий не страждал,
Войти не сможет в ту же реку дважды,
Не потеряв былого интереса.

В печи сомнений мысли вспыхнут коксом,
Наполнив тигель жизни парадоксом –
Что скорбь и радость лишь – противовесы…

В молчании, без суеты сует,
Родится из загадки сфинкса свет –
Судьбы печать, строка небесной пьесы.

***
Судьбы печать, строка небесной пьесы
В хоральной мощи старого органа
Звучит то тяжким роком, то осанной
Для паствы, чьё нутро изгрызли бесы.

Епископ, в пользу веруя аскезы,
За трапезой отведает сазана,
Седло барашка, дичь в подливе пряной, 
Воздав хвалу бутылочке шартреза.

Вкусив послеобеденные сны,
Он, насладившись видами с балкона,
Направится в капеллу у стены…

Увы, ждёт иерарха не Мадонна,
Но лестница изрядной крутизны
С фатальностью аркады Монфокона.

***
С фатальностью аркады Монфокона
Раскроет правосудие обман…
Лишь для мошны, тугой как барабан,
Лазейка скрыта в строгости закона.

Законник даже в сути флогистона
Легко способен отыскать изъян
В стерне узреть и ниву, и бурьян,
Сгущая краски, прыщ раздуть бубоном…

Увы, последней двери честен страж –
Ни веский довод, ни большой куртаж
Не вызовут у Смерти интереса…

Оставив все богатства, не спеша,
В последний путь отправится душа
Костями из стаканчика повесы.
 
***
Костями из стаканчика повесы
Ложится жребий линией в ладонь,
Еретику дав пытки и огонь,
А иудею – золото и пейсы…

Астролог с неизбывным интересом
Глядит как Марс, Венера и Плутон
Сулят успех в пылу иных погонь
И смерть от скуки в тишине дормеза…

Жизнь коротка, но сможет ли старик,
Переступив последние препоны,
Припомнить суть прочитанных им книг…

Тем паче час, когда покинув лоно,
Младенец, исторгая первый крик,
Финал игры пророчит непреклонно.
 
***
Финал игры пророчит непреклонно
Прикрытая манжетой пара карт…
Ни светлый ум, ни пламенный азарт,
Не сберегут от шулера дублоны.

Шарахались в испуге першероны
Под гогот черни, лишь поведал бард,
Как проигрыш – десяток алебард
Искала рьяно стража по притонам.

С пеньковой тёткой не сойдясь едва,
Пройдоха не скрывая торжества,
Коронный тракт измерит сапогами.

Увы, судьбе не выкрикнешь: «Я – пас!»,
Когда уже отмерив день и час,
Течёт песок мгновений меж перстами.

***
Течёт песок мгновений меж перстами
Даря немногим право на кисмет,
Иному – став ярмом прожитых лет,
И лишь скитальцам – пыль под башмаками.

Дорога для негоций пустяками
Податель в равной мере благ и бед.
Искусство торга, с тысячей примет –
Бесценный кладезь слухов с тумаками.

Бродягам зной и стужа по нутру,
Сгорают дни, как искры на ветру,
Стирая память, как подошвы камень.

На сто путей, ни одного – домой,
Из всех смертей ждёт та, что за спиной
Прошедшего пучину, медь и пламень.
 
***
Прошедшего пучину, медь и пламень
Не тронет слог спасительных молитв.
Удел иной – горнило жарких битв
Для рыцаря подобно Орифламме.

В бою с врагом и на пиру с друзьями
Неукротим он, как волна в прилив.
И только юной деве глядя в лиф,
Забыть готов обет прекрасной даме.

Ристалищем извечного турнира
Предстала грешной жизни круговерть,
Дни чередуя то войны, то мира…

Ломать устала в схватках копья Смерть,
Отчаявшись, что старого задиру
В объятия тугие примет твердь.
 
***
В объятия тугие примет твердь
Пейзан надежды, ниве проча всходы.
Когда бы, вняв мольбам, ушли невзгоды,
Не попрекая коркой хлеба впредь.

Как патина скрывающая медь,
Иссушат силы, набегая годы.
Но, разрастаясь, крепнет древо рода,
Счастливо избежав хворобы плеть…

О чём мечтал седеющий виллан,
С волом таская плуг на узком клине?
О том, что выпьет пива целый жбан?

Уж точно не о выспренней латыни,
Что выведет усталый капеллан
На камне в гуще зарослей полыни.
 
***
На камне в гуще зарослей полыни –
Дорог легионеров давний след –
Школяр едва заметить смог портрет,
Цифирь и пару строчек на латыни…

В достатке валунов на Апеннине
И надписей на стелах, спору нет…
Ваганту тайна – суть манящий свет,
Воды глоток скитальцу средь пустыни.

Немного сохранилось с тех времён –
«… Гай… Цезарь, с легионами своими…
По жребию… иду за Рубикон…»

Великий путь прошёл проконсул Рима…
Увы, от тех, кто властью увлечён
Потомкам остаётся только имя.
 
***
Потомкам остаётся только имя –
У моряков могила без костей…
И только ветер, воя меж снастей,
Оплачет тело в грубой парусине.

Платком вдова волос прикроет иней,
Ряд миновав баркасов и сетей,
Идя на пирсы в поисках вестей
Теперь уж не о муже, а о сыне.

И в зной дневной, и в утреннем тумане
Кипит портовой жизни круговерть,
Снуют купцы, летят потоки брани…

И мать, трубы знакомой видя медь,
Своё узнает чадо в капитане,
Когда душе протянет руку Смерть.
 
***
Когда душе протянет руку Смерть,
Из-за спины входя под рёбра кордом,
Последний вздох король испустит гордо,
Упав на кровью политую твердь.

Едва монарху дав окоченеть,
Соперника на трон посадят лорды…
Усесться не позволив, впрочем, твёрдо,
Плетя, как пауки, интриги сеть.

Единожды продавший – вновь предаст…
С презрительной усмешкой в бездне глаз,
Подлец оценит голову патрона.

Рассудку вопреки растёт в цене
Не спрятанный кинжал, не яд в вине –
Зерно граната – верность Персефоны.

***
Зерно граната – верность Персефоны
О рёбра храма бьется эхом мессы,
Стекает кровью по клинку скьявоны,
Кипит в ретортах тайной Парацельса.

Судьбы печать, строка небесной пьесы,
С фатальностью аркады Монфокона,
Костями из стаканчика повесы
Финал игры пророчит непреклонно.

Течёт песок мгновений меж перстами –
Прошедшего пучину, медь и пламень
В объятия тугие примет твердь.

На камне в гуще зарослей полыни
Потомкам остаётся только имя,
Когда душе протянет руку Смерть.

05.02.2014-16.01.2016