В начале было слово

В начале было слово. И слово это – имя.
А звука слаще имени не знает человек.
Слова – всему основа. Но трудно сладить с ними:
Одни из них любимые, других не знать бы ввек.

Святое слово  кто-то впервые  молвить должен,
Природа хромосомами ссудила Еве ход.
Сверяя все расчеты, событий вес итожа,
Не думали особо мы, что так произойдет…

В саду Эдемском дружно Адам и Ева жили,
Без зависти, в сознании блюли святой закон.
Здесь было всё, что нужно, но Бог ведь не двужилен:
На дерево познания запрет поставил он.

Всё было бы прекрасно, да одолела скука:
Не сбегать на свидание и не сходить в кино.
И стало Еве ясно: ей срочно надо друга,
А из ребра Адамова, её ли – всё равно…

На Еву Бог печально взглянул, в ответ –  ни слова,
Пускай, мол, перебесится, не лезет на рожон.
Подумал изначально: «Девица не здорова…
БесОвое создание, вреднейшая из жён…»

А сам делами занят – мрачнее черной тучи:
Небесные занятия бросать нехорошо.
Разжалобить слезами решила Ева. –  «Случай
Лови – даю понятие… Иди – уж он пришел…»

Лишь шаг ступить успела – навстречу ей мужчина,
Не то чтобы красавец он, но, в общем, не урод.
И тут – такое дело – ей руку тянет чинно,
Хочу, мол, вам понравиться – и в сад иль огород...

Ступила Ева вправо, а он ведёт налево,
Туда, где тёрн с колючками развесил свой наряд.
Ей шепчет в ухо: «Браво, моя ты королева,
Сорви сей плод ты ручками, нектар в нем, а не яд».

Перекрестилась Ева: «Изыди, Змей нечистый,
Рвать с дерева познания Сам Бог нам запретил,
Иль мы лишимся чрева, погибнем… Прочь, речистый,
Зачем нам наказания? Мы смерти не хотим».

Змей только рассмеялся: «Да рви, чего ты тянешь?
Не бойся, плод отведав, друг, ты вовсе не умрешь.
Пойми, ведь Бог боялся: ему ты равной станешь,
Добро и зло изведав вдруг, бессмертье обретешь».

На плод взглянула Ева: тёк в нём нектар прозрачный,
Янтарный бок отсвечивал  непознанным теплом.
И утвердилась дева в своём решенье мрачном:
«Возьму! Но не для вечного блаженства… Чтоб потом,

О прошлом  вспоминая, не мучилась в раздумьях
О том, как жизнь сложилась бы, безгрешной коль была…»
Мелькнула мысль шальная: вдруг правда стану умной,
И будут виражи судьбы бессмертны, и дела…

Вкусила плод запретный, добро и зло познала,
В душе проснулись совесть, боль,  надежда, стыд и страх.
Любовью беззаветной вдруг сердце запылало,
О нем одном шумел прибой и в мыслях, и в мечтах.

Сама с небес на землю решительно ступила,
Падение Адамово предвосхитив сполна,
Ему сказала: внемлю  тому, что сердцу мило,
И до скончанья самого я друг твой и жена.

А змей, в ущелье лёжа, о странной деве думал,
За что сдала поклонника,  не мог понять никак…
Мила и к Богу вхожа…  Зачем ей столько шума?
Жила б себе спокойненько, грешила просто так…

Теперь попал в немилость: по Божьему указу
В сыром и темном склепе он изгнанником живет.
Такое и не снилось, чтоб так внезапно, сразу
«Я – падший ангел» - лепет не прияли…  Mein Gott…

В раю порочны девы, а яблоки червивы,
Надкушены и гнилы все, людской несчастен род…
Лишь милый ангел Ева… добра и справедлива…
А счастье? Божьей милостью, совсем наоборот…

Так думал Змей, проклЯтый и позабытый всуе,
С прелестнейшим созданием вновь встретиться хотел.
Мечтами дум распятый,  страдал, судьбу рисуя,
Предчувствуя сознанием, что нынче не у дел…

Земным объят покоем Адама род и Евы
Среди полей, расцвеченных созвездьями любви,
Взлетают над рекою их вольные напевы,
Как божий дар отмеченный, мятежный дух в крови.

В начале было слово. И слово это – имя.
Извечными желаньями  душа озарена.
Любовь владеет снова законами людскими,
И вновь в любви признаньями Вселенная полна…