У черты

Она смотрела в потолок
И жизнь свою перебирала.
Вот вместе с сыном на порог
Ступила, в куклы дочь играла.
Каких здесь только ни найдешь
Принцесс и маленьких кокеток!
Но благодарности на грош
Не видит мать теперь за это.
Все лучшее всегда лишь той,
Что вдалеке сидит угрюмо
И равнодушно за чертой
Следит в своей корыстной думе.

И внучке времени и сил
Здесь тоже отдано немало.
А дочь и пить не попроси,
Чужой как будто вовсе стала.
Но что греха таить? Всегда
Дочь прожигала жизнь в безделье,
А мать без хлеба иногда
Сидела, отослав все деньги.
Все тело в гнойных волдырях,
Но дочка, брезгуя, не глянет
И, ничего не говоря,
Лишь судно ей подставить встанет.

Дочь часто пьет с тем кобелем,
Что к ним явился с чемоданом.
Не закопали лишь живьем
По пьянке или же в дурмане.
Съедают все, что ей несут,
Как видно, памперсы жалея.
Не страшен им и Божий суд,
А верят только в лотерею.
Из пенсии ей ни гроша.
Порой, голодная, глотает
Слезу. Измаялась душа,
Ей состраданья не хватает.

Но сострадание не всем
По силам, это трудно очень
С больной на черной полосе
Стоять во тьме и днем и ночью,
И утешать, и подбодрить,
Мыть, и кормить, и слушать, слушать,
Как мать о смерти говорит,
Как будто облегчая душу.
Кто сам страдал, лишь тот поймет,
Как дорого порой участье,
Особенно когда придет
Главнейшее из всех несчастий.

А эти ждут, что мать умрет,
Освободив для них квартиру,
Любовь не помня и добро,
Стреляют метко, словно в тире.
Последний вздох, последний взгляд,
В не есть упрек, но нет в нем мщенья.
Ты хоть теперь за этот ад
Проси у матери прощенье!
Непробиваема стена.
А мать все шепчет: «Счастья, дочка!»
Не может не простить она,
Навечно в мир входя полночный.