Неважно

Темнота густа и тягуча,
и я, снова ложась одетым,
не могу уснуть, потому что
слышу грохот в молчаньи этом.
Слышу треск, слышу скрежет стали,
слышу гул под землей утробный.
Знать, последние дни настали,
если мы на это способны.

И я слышу, как ты шагаешь:
зубы сжав и вперед подавшись,
кружева дорог разрывая,
не заботясь о пострадавших,
и витые стальные тросы
вырываешь с кусками плоти.
И крошатся в песок утесы,
если путь твой вблизи проходит.

Я ж, вонзив в ледяную землю
пальцы, их обернув корнями,
прорастаю туда, где дремлют
тени чувств, позабытых нами,
натыкаясь на мерзких тварей,
что визжат, истекая желчью.
Знать, последние дни настали,
если чуждо нам человечье.

Если мы, рассуждая трезво,
душим в сердце своем, что свято.
Выжигаем в себе железом
то, что там расцвело когда-то.

Как же это возможно, ёжик?
Я не верю, что это с нами.
Я не верю, что мы так можем.
Это мы? Своими руками
встав на разных концах планеты,
раздираем ее на части?
Если мы способны на это,
знать, никчемная штука – счастье.

Значит – не на что больше злиться.
Значит – не о чем плакать больше.
Да и стоит ли? Наши лица
папиросной бумаги тоньше.
И внутри этих стен бумажных
я мечусь, мотыльку подобно.

Но все это уже неважно,
если мы на это способны.