Последняя дуэль. Пушкин

Последняя дуэль. Пушкин.

(Стихотворение в прозе)

На Чёрной речке, там была,
Дуэль та, роковая, в общем,
Тогда же, в конце января,
Четвёртым  случаем, что точно.

В четвёртый раз он выходил,
В дуэлях этих, с пистолетом,
Милостью бог тогда ж хранил,
Не повезло лишь только в этой.

А получать и принимать,
Вызовы на дуэль при жизни,
Двадцать один раз, коль считать,
Пятнадцать раз - сам вызвал, честно.

При том достаточно легко,
На примиренья соглашался,
Не очень кроткий нрав его,
В то – поведение вмешалось.

Случай с Дантесом - другой, тут,
Настойчиво  уж добивался,
Стреляться на смерть наш поэт,
Пушкин прощать не собирался.

Судьба ж распорядилась, так:
Дуэль закончилась раненьем,
С последующей  смертью, в итог,
Непостижимой,  к  удивленью.

В этом принято обвинять,
Конечно же, Жоржа Дантеса.
Решившего тогда стрелять
Как бы, там вроде, интереса.

Зловещую более роль,
В событиях дуэльных этих,
Тогда превратно там сыграл,
«Отец» приёмный  Жоржа – Геккерн.

Старше он Пушкина там был,
На семь лет, но  вот что, однако,
Поэта  Геккерн пережил.
На пол столетия, в итоге.

Направлен был в Санкт Петербург,
Голландским королём Виллемом.
Устроиться, не плохо смог,
Посланником, министра, первым.

Он «отличился» в службе, тем,
Что не участвовал в решеньях,
Международных важных дел,
И в этом его прегрешенья.

Министр иностранных дел,
И государственный министр,
Из Нидерландов, там хотел,
Иметь поддержку у России.

Посланник слишком занят был,
Утехами личными в свете.
Юных мужчин он там любил,
В салоне Бобринской, при этом.

А Нидерландов интерес,
Отстаивал, посла, помощник.
Но, вскоре он тогда исчез,
В Бельгию  отбыл служить тоже.

А осенью Геккерн – барон,
С французским офицером как-то,
С Жоржем Шалем Дантесом, он,
Сошёлся, там, в салоне где-то.

А через пару лет, когда,
Геккерн приехал в Гаагу уже:
У короля попросит там,
Добро к усыновленью  Жоржа.

Он объяснил, что не женат,
Наследников же не имеет.
А раз Дантеса он «познал»,
Просить от короля, то, смеет.

Усыновить хочет того,
Имущество завещать, имя.
Просит  принять «сына» его,
В подданство.  Нидерланд, во имя.

Король всего не разрешит.
Усыновленья, что важно.
Усыновитель должен быть,
Пятидесяти лет, не младше.

Усыновляемый,  тот Жорж,
Должен быть - несовершеннолетним.
Не меньше шести лет к тому ж
Должны  оба прожить, там, вместе.

А чтоб фамилию там дать,
Монарх не против был там вовсе,
И подданство же дал тогда,
В «дворяне» возвели Дантеса.

А в Петербурге, Геккерн, тот,
Там утаит от всех беспечно,
 «Усыновить, ход, не пройдёт,
Именем позже  обеспечит». 

В России в ложь, поверят все,
А между делом барон начал,
Натуры низменность, тут, всю,
Там проявлять. Заняться ж нечем.

Осенью же, Дантес болел,
А Геккерн в разговорах личных,
С Натальей - «Пушкиной».  Посмел!
«Почву» готовил там отлично.

Неблаговидную там роль,
Посредника, он, исполняет,
И сводника. Какое ж зло!
К измене её побуждает.

Барон, ту, уверял: «Дантес,
Там от любви к ней умирает…
Неразделённой. В тоске весь, 
Слезами душу омывает.

По - видимому, что письмо,
Ту, анонимку, что прислали,
(Пушкину оно там пришло)
Рука Геккерна там писала.

Причиной явится оно,
Вызова Пушкиным, Дантеса,
Конечно, на дуэль. Тут, но,
Глубже взглянем для интереса.

В записях Пушкин утверждал,
Категорически, при этом,
Он то письмо там изучал:
«Рука то, иностранца, эта!

И вид бумаги, слог письма,
И как составлено то было…
Рука, конечно» то – посла,
От дипломата исходила».

Далее прямо называл,
Барона Геккерна: «Он – автор!».
Об этом он в письме писал,
С намёком – кто, «организатор».

Поэту было от чего,
Прийти тут в ярость, с анонимки.
В ней «рогоносцем» уж его,
Там обзовут, те, «недоумки».

В ней оскорбительный намёк,
Что его жена, Гончарова,
Не лишь с  Дантесом - (Ей урок),
Но, и с царём «гулять» готова.

Самому Пушкину тогда ж,
Автор  письма «патент» присвоил,
На «званье рогоносца» там,
Такую дерзость соизволил.

Ту анонимку получив,
Поэт в тот день послал Дантесу,
(Того, кстати – не огорчив)
Конечно, на дуэль, там, вызов.

Но, поединок этот, там,
Добра всё ж не сулил на деле,
Послу Геккерну.  Ведь, тогда б,
С России  выгнать враз сумели б.

Дуэль, не состоялась, чтоб,
Стал уверять Геккерн повсюду,
Что, мол, ухаживал «сын» тот,
Лишь за сестрой, «Катей», там будто.

Добился он на этот раз,
Что Пушкин отзовёт свой вызов.
Трусом, Дантес не был как раз,
То, из письма его там ясно.

Напишет секунданту там,
Пушкина. И другим по делу,
Старался кто во всю тогда,
Уладить миром это дело.

«Я не хочу, чтоб вышло так,
Чтоб все подумали превратно,
Что я женитьбой, той, вот так,
Прикрылся от дуэли этой».

Потом Пушкин послал письмо,
(Дантеса, чести – не задело).
Как примирительным,  было оно,
Наверно, не желал дуэли.

После свадьбы своей уже,
Дантес же через две недели,
Вольность вновь допустить решил,
В том «заговор» все углядели.

«Процесс»  уже запущен был,
Остановить было уж трудно.
Дантес тут грань переступил,
Был виноват в этом подспудно.

Решительно настроен был,
На этот раз, уже тот Пушкин,
На этот раз он «правил» бал,
Рассерженным был, ещё пуще.

И разговор - чтоб отменить,
Эту дуэль. Прийти к согласью.
Нечего с ним и говорить,
На эту тему. Бесполезно.

Но, интересно было то,
Что, вызывающий – не Пушкин.
Ошибочно считают то,
Вникнуть нужно в это, поглубже.

Поэт  напишет там письмо,
Полное оскорблений всяких,
Обоим Геккернам он смог,
Вызов дать для дуэльной драки.

Видимо там Геккерн Луи,
Играл во всей этой интриге,
Весьма значительную роль,
А Пушкин знал это в итоге.

Письмо он смог так написать,
Что ничего не оставалось,
Дантесу вызов там принять,
Дуэль, там, быстро состоялась.

На «Черной речке» в январе,
Встретились оба дуэлянта.
Решили всё там поскорей,
В следующий день было это.

Условия для поединка, там,
Дантес тот, выдвигал однако,
Крайне жёсткими тогда,
Те были, проводить чтоб «драку».

Но Пушкин, его секундант,
Там, Константин Данзас, на деле,
Не сделали попытки там.
Смягчить условия дуэли.

Стрелялись - с двадцати шагов,
А с десяти шагов, барьер был.
Регламент был тогда таков,
Такая действовала мера.

В любой момент стрелять могли,
Во время выхода к барьеру,
Дантес первый там выстрелил,
Нервы сдали того, наверно?

Попал он Пушкину в живот,
Поэт, всё же там, в снег упавший,
Настаивал произвести тут свой,
Выстрел ответный свой, тут, дальше.

Но при падении его,
Забился ствол «оружья» снегом,
Пушкин тут попросил другим,
Заменить уже пистолетом.

Но, секундант Дантеса, тут,
Виконт д  Аршиак, не к месту,
Вроде и возражать начнёт,
Дантес же остановит жестом.

И пистолет был заменён,
Пушкин выстрелит, попадая,
В область груди, Дантесу, он,
При этом, руку задевает.

Закончилась эта дуэль.
Пушкина в дом скорей отправят,
На набережной Мойки был,
Его дом. Там его оставят.

Трудно было определить,
Конечно, сразу, там:  «Что, с раной?»
Когда ж врачи, за то, взялись,
Видят – картина неотрадна.

Врач: «Ситуация плоха,
Почти, на деле - безнадёжна!».
Стали там способы искать.
Делать, всё, что было возможно.

Два дня за жизнь боролись те,
Двадцать девятого – всё ж умер.
Великий Пушкин, наш поэт,
Убит был он, коли подумать.

Дискуссия - уж в наши дни:
«Был ли там шанс спасти поэта?» 
Ошибки делали врачи,
Но, главное было не это.

Поэт был сразу обречён,
С того момента, как попала,
Пуля в живот. Врач - не причём,
Там, как могли – спасти пытались.

Странный характер ран тех, всех,
Полученных Дантесом, этим,
Поправился, как быстро с тех,
Потом «судачили» про это.

Стали уже подозревать:
«Француз явился к той дуэли,
(Пытаясь там его скрывать)
В защитном, якобы, жилете».

И утверждали  ещё ж то,
Что Геккерн - заказал «защиту»,
В Лондоне «сыну» до того,
Нет доказательств в деле этом.

А рапорт о дуэли, там,
На стол царю лёг – Николаю(1),
И он на нём там начертал,
Для наказания посланье:

«Геккерна, рядового, там
Подданного не русского,
За то, что он стреляться стал,
Выслать  из страны вон его.

Выслать с жандармом до границ,
За нарушение порядков!»
Перед царём не падал  ниц,
Дантес. Был горделив на редкость.

Патенты  велено забрать,
Все офицерские, к тому же.
Вынужден был Дантес – отбыть,
А вскоре и «отец» там, тоже.

Голландии – посланником,
Стал Геккерен,  уже там в Вене.
В службе ушёл недалеко,
В утехах снова неизменных.

Плести интриги  вновь он стал,
Против царя, уж – Николая.(1).
Всех своей склочностью «достал»,
Многим он досадить желает.

Обиделся он на него,
До конца дней своих при жизни.
А репутация его,
Там - отрицательна, коль честно.

Признать следует всё же нам,
Что Геккерен, всё делал, это,
Без замыслов глобальных там,
А просто склочный  был характер.

Во Франции служил Дантес,
С «отцом» он вёл там переписку.
«Сыну» благодаря, «отец»,
С французской властью, в связях близких.

Австрийский император там,
Орденом наградил Дантеса.
Геккерн возликовал тогда,
Писал он, не скрывая радость.

«Три императора – и Жорж, француз,
Монарх – зимой там выдворяет,
В санях открытых – вот, конфуз,
Жоржа раненным отправляет.

А два других – отмстить решат,
Сенатором, один назначит,
Другой, Дантеса наградит,
Орденом. «Крест» дал -  не иначе.

Вот какова история,
Бывшего «русского» солдата.
Высланным  из страны. Как я! 
Мы отмщены Жорж!» - пишет это.

Скончался Луи Геккерн, тот,
28 сентября в Париже.
В 1884 год,
Данных о нём мало, там, так же.
-----------------------   
Пушкин был убит 27 января(8 февраля по новому стилю)
1837года. Король Нидерландов – Виллем Первый.
Дантес – Жорж Шарль. «Анонимка» придёт в ноябре 1836 году.
Дантес женится на Екатерине Гончаровой, сестре
Натальи, жены Пушкина. 26 января 1837 года Пушкин послал
 оскорбительное письмо. Дуэль состоялась 27 января.1837 года.
Орден – «Лента Большого креста»