Полночь, XX век

Ночь за окошком. Полночь. Двадцатый век
кончился, вытек, выветрился, иссяк.
С возрастом времени шаг переходит в бег
и кумачовый стяг выцветает в белесый – факт.

Свет негасимый московских окошек мне
нынче заменят окна седьмой винды.
Рослый замерщик фиксой сверкнет в окне,
матушка молча в ведре принесет воды.

Мне сорок два. Мне пока еще есть, где жить,
с кем разделить горбушку или вино.
Только порой охота тайком повыть
на полнолунный кругляш, распахнув окно.

Вслед за Цветаевой тычу в луну перстом,
от совпадений обилия голова
кругом идет, и скрывается за углом
поздний прохожий, прихрамывая едва.

Рифма сильней хромает – и черт бы с ней,
я ж не поэт, и не думал поэтом быть.
К стеклопакету лоб прислоню тесней,
чтоб перегретый процессор свой охладить.

Дальше по плану – маленький холокост
в кухню зашедших незваных гостей в усах.
Вы как хотите, а все же Великий Пост –
вовсе не повод сидеть на моих харчах.

Хитрый мужик из зеркала кажет мне
универсальный жест, по-английски – фак.
И таракан с трубы, и луна в окне
мне намекают, что снова я в дураках.