Виновник торжества русского языкознания

Виктор Владимирович Виноградов.
Какой ассоциативный ряд вызывают в вас эти три слова с бесконечно большой буквы «В», икриночки мои? Верно: витиеватый, велеречивый, веселящий. Не из чужеземного Турина, а из подмосковного города Зарайска на двенадцатый январский день (аккурат под старый Новый год) выплыл вермутный осётр, вкуснейшая царь-рыба русской лингвистики. Это ошпаренным гриммовским киндерам пусть грезятся молочные реки да кисельные берега (Sprotten, speichern Sprache!). А нам, детям царских рыбьих кровей, что для пущего вдохновения надо? Виночерпий! Подавай (В/в)икторию да обильные возлияния! И чтоб миром вербально и невербально владеть. И восторгаться этим винным благоуханием и «Словарём языка Пушкина» в придачу до состояния нестояния. Кто угодно от такого рая немо заорёт и вдрызг захмелеет (и форель, разбивающая лёд, и остро пахнущие устрицы на блюде), ибо есть что терять: дар великой русской речи.
А посему поддержим и укрепим великолепную виноградную лозу нашими дифирамбами.
Способный и прилежный Витюша учился словесным ухищрениям у двух волшебных щук русской науки о языке: Шахматова и Щербы. В честь первого он громко припомнил Ять в северных говорах. Второму посвятил в оригинальной «Истории слов» словечко «ахинея», и щедрый Лев с щербатой усмешкой благословил весёлого соотЧественника на труд и на подвиги. Свершилось чудо, други мои! Ошеломляющий упоительный труд был создан. Назывался он гениально просто: «Русский язык (грамматическое учение о слове)». И никто из несносных, везде снующих немцев ни на грамм, ни на литр не смог его снести (т.е. спереть и похерить), так как для смекалки всё-таки фосфор в котелке нужен. Только напрасно мясоеды тужились, языками потешно цокали, челюсти выдвигали, шипя от злобной зависти. Давитесь, жмотяры, своими молочными сосисками, а не славной славянской ушицей на водочке! Везунчик Витя не экономил: в рецептуре блестяще задействовал и богатую художественную литературу, и модную публицистику. Гулять так гулять: пусть у вас за ушами, эклерчики мои, от эклектики трещит! Даже взыскательный товарищ Сталин, невзирая на угрозу ржавчины, над тарелкой рыбного супа прослезился, отдал великому лингвисту за это свою премию и распорядился впредь готовить уху исключительно по-виноградовски. Смекнул Витенька, что пузыристо попёрло творчество, и авторитетно сварганил первую советскую академическую грамматику русского языка на первое, журнал "Вопросы языкознания" на второе, а в качестве деликатеса "Язык Зощенко" предложил. Ох, и наели мы себе пузики!
Так в чём же секрет его оглушительного успеха? А в том, округлые мои, что Витюша, возмужав в Виктора Владимировича (директора Института языкознания АН СССР, да что там директора! самого депутата Верховного Совета РСФСР, страшно вымолвить, члена Советского комитета защиты мира и т.д., и т.п.), не зазнался, а всегда добрым словом вспоминал и свято чтил свою прозрачную родную речушку. И в благодарность другим её водным позвоночным обитателям создал подробнейшую летопись русских лингвистических учений.
Каков же удельный вес этой ценной влиятельной рыбины? Леску лестных рассуждений надкусим у краснопёрочки Викуси, так что вкушайте уху наваристую да не захлебнитесь в слюнотечении.
«Основоположник крупнейшей научной школы в отечественном языкознании». Супергеройская превосходная степень напрямую указывает на успешный нерест отважного ухаря, так что подпевайте, одинокие к(о/а)саточки: «В красной рубашке, кудряв и румян, вышел на улицу весел и пьян». И к вам Витя-адмирал обязательно заглянет!
«Многие зарубежные академии наук избирали В.В. Виноградова своим членом: Болгарская, Польская, Румынская, Французская, Датская и др.». Ещё бы не избрали! Нашего редкого вермутного осетра даже «Красная книга» заприметила!
«Через два года после смерти Виктор Виноградов стал первым лауреатом премии имени А.С. Пушкина АН СССР с формулировкой: за цикл исследований «Язык Пушкина», «Стиль Пушкина», «О языке художественной литературы», «Проблема авторства и теория стилей», «Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика»». Чу! Слышатся отголоски судьбинушки лапочки Соссюра. Однако швейцарский затворник лишь через три года после своей смерти решительно повлиял на лингвистическую науку, а зарайский вёрткий осётр и тут раньше поспел и вровень с НАШИМ ВСЕМ невозмутимо стал на дружеском плавнике.
«Ряд положений грамматической концепции Виноградова восходит к работам Ш. Балли». Ба! знакомые всё лица! Вы ещё помните нерадивого прихожанина лекций, но честного последователя идей нечаянного отца лингвистики XX века Фёдора? Значит, спелые мои виноградинки, все мы вышли из соссюровской «Шанели», то бишь осетринка-то наша с французским душком! От легких пьянящих ароматов, оставивших в суровой русской почве свои три первые буквы, неизбывным шлейфом тянутся стойкие маты. Эх, рассеянная Расея! Вполне символично в этом семантическом поле и то, что в игристом золотистом французском языке слова «спасибо» и «дерьмо» начинаются тремя одинаковыми буквами. Да не померкнут вовек эполеты французско-нижегородского диалекта!
Ухнем же баском по чарочке вермута с кваском за виноградаря нашего Виноградова, баламута омута слова русского!