Не носи переспелых ягод...

Не носи переспелых ягод
мне горстями…
Промозгла осень, клён иссох, ледяная слякоть, и не воздух – слюда и проседь.
Не носи мне даров к порогу. Половица не скрипнет тихо. Зависает в лесу тревога, гонит ужас слепой зайчиху, варги зыркают – синий пламень, холки дыбом, слюнявы пасти. Солнце – мёртвый, не тёплый камень.
Ты сгораешь в безумной страсти: боль и оторопь, рвутся вены. С каждой прожитой ночью – хуже, всё заметнее перемены – словно трещинки в мёрзлых лужах, расползается кожа, тлеет, выступает наружу иней…
Лес вокруг из осколков склеен.
Кем же ты на порог был принят?
Не носи мне кровавых ягод [сок ручьями стекает в реки], вкус их терпок, и прян, и сладок – до оскомины безупречен.
Не носи мне даров, не стоит.
И не спорь со своей природой. Это дорого может стоить – не свободен ты будешь, продан. Тени жуткой, немой, нетрезвой [ты и так вполовину нежить] путь назад навсегда отрезан, разум мутен, крупой заснежен – не оставишь следов на ниве, не собьёшь росы с иван-чая. И, десятка не стоив гривен, оборвёшься.
Начав с начала, присягнёшь мне чужой, неверной – чернота/тьма/худые плечи, не душа – пустоты каверна. Избегать бы с такими встречи, а ты дар мне несёшь, «возьми же», ягод спелых, кровавых горсти. И, у ног моих обездвижен, страшной силой зажат и скорчен: не глаза, а бездонность прорвы, голос хрипл и рычащ низами…
Встрепенётся внезапно ворон и крыло обронит меж нами.