Это самое

Пролог

Я, однажды, войду деловито
Вслед за волнами платья.
В тебе рассмотревши ясь малахита,
В себе – одни лишь проклятья.

Матом буржуев облаяв стотонным,
Мальчика в теле громадном спрячу.
Прошу, пожалуйста, сядь поудобней -
Я своё «это самое» начал.


I
В двадцать первом веке,
Когда разбитые колхозы,
В которых жили три калеки,
Взращают новые берёзы -

Жил да был «поэт-талантище»,
Ленью, правда, обречен.
Умным – звала мать ещё -
Мать-то как не наречёт!

«Однажды в студёную зимнюю пору…»
Со скуки или по воле судьбы –
Набрёл на девицу, прекрасней фарфора
Чья мысль была,
взвиваясь к небу в столбы.
Находя в ней единомыслие,
Лелеял её каждое послание.
Образ её идеальным выстроил,
Поместив его в мальчишечье сознание.


II
Смиренно шагают по ленте времени
Дни. Недели. МЕСЯЦЫ!!!
Считая себя из богемного племени,
Он перед нею треплется,

Что, мол де: «Белее белой вороны – изгой я.
Несчастный. Вечно кем-то непонятый.
Мне не хватает простого покоя…
А, может, я просто умом уже тронутый?»

Наивный глупец!
Разводит трагедию, ждёт приласкания.
Пора бы уж дать этим соплям конец!
Пора б набираться знаньями!


III
Мне, порой, безмерно тяжко –
Надоела ревность с визитами!
Голова – семнадцатилетняя деревяшка,
Изъеденная паразитами!

Я мощью слова бит не понаслышке!
В уме для неё есть своя перекладина.
В мозговых браздах, где кровные вспышки,
Поселилась эта громадина.

Кабы не боялся – руки б наложил!
Разум тёмной думой тучится.
В образ твой я сам себя влюбил,
А теперь вот мучаюсь…
Ведьма! Музыкантша -
Играешь романсы на струнах нервов.
Мысли-черви, мысли-опарыши
Вгрызаются словом. Вгрызаются гневно!

Слушайте… Слушайте!!!
Я неизбежно ранен
и брошен
судьбой-шарлатанкой на гибель!
Пожар на уме – просто так – не потушите!
Тушить надо пламенью любвеобильной.

Буду посмертно молить о прощении,
В цепь нейронов, в клетку из костей
Запрусь. И горстку поэтного щебеня
Брошу на лист из моих особенностей.

Круговорот мучений начат!
Вы терзаете –
Я пишу –
Вы плачете.
Любовь для поэтов нужна – однозначно!
Любовь для поэтов – вино,
да изделья табачные.

Пока на заводах горбятся пролетарии,
Я по подвалам брожу, да думаю,
Как внутри такой неприметной твари
Множится рифма громадною суммою?

Меня,
как гранитную глыбу,
колют и колют…
Сверлят и сверлят –
хотят раздробить. –
Всем этим трудягам
себя не позволю!
А Вы раздробили,
умея любить…

Вам посылаю ещё одну скуку серую.
Спасите меня, отправив любовный взвод!
Гляжу в календарь – Январь. Тридцать первое.
Две тыщи шестнадцатый год.