Стальная песня 4

(Продолжение)

6 

И еще рассказ о человеке,
Что достоин самых теплых слов.
Прибыл на завод в минувшем веке –
Александр Петрович Толокнов.

Ну и что?.. Народу много едет.
Жлобин – он у многих на слуху.
Чем же так прославился на свете
Толокнов?.. И чтоб – как на духу!

Чем он славен? Смелостью и честью.
Разве это мало? В наш-то век.
Дан приказ – и через день на месте.
Где такой не нужен человек?

Сколько же таких крутых приказов
Получил он за полсотни лет,
Сколько героических рассказов
Можно написать про наш Чермет.

Взять хотя бы марш-бросок на остров,
Что с самой Свободой обручен.
Думаете, все так было просто:
Стан поставил – и прокат пошел?

Той гвардейской пламенной закалки
Толокнову – нет! – не занимать.
Механизмы без его смекалки
Сталь могли бы плавить и катать?

Сколько ж лет Петрович был у стали?
Чуть не пятьдесят!..  И все, как сталь.
Вот какие люди приезжали
В город Жлобин…  Этакую даль.

Было то в последних числах века,
Был в отряде первых человек.
А легло вот так – в стальную Мекку
Превратил он Жлобинский ковчег.


7

Рано подводить еще итоги:
Впереди немало жарких строк.
А герой наш – он из тех немногих,
Кто с самим Гефестом спорить мог.

Был такой у древних греков малый –
Бог железа, стали и огня.
А у нас есть Михаил Гуляев,
Тоже ас, и тем богам –  родня.

Он стоял у первой нашей плавки!
Дал начало огненной реке.
Есть ли что весомей этой ставки?
Есть ли что важней в его судьбе?

Тот великий день – вершина года.
Освящен историей почин:
Самый Главный Сталевар завода –
Жлобина Почетный гражданин.

Та награда, право, по заслугам.
Для кого еще Металл – как жизнь?
Для кого он стал отцом и другом,
И в недобрый час кричал: «Держись!»

Кто еще небесным жаром печи
Был стократ и призван и крещен.
Для кого нет высшей боли в свете,
Чем холодной стали ломкий стон?

Кто по звуку, цвету и изгибу
Может знать, каков на «вкус» металл.
Для кого и горе, и погибель,
Если заживо хоронят сталь?

Самый Главный Сталевар завода,
Сталью озаренная судьба.
И того, из первого, народа,
Кто с родным заводом навсегда.


8

Навсегда! И ярче слов не знаю.
В  том меня поддержит без труда
Человек, чья миссия святая –
Сталь «читать» с прокатного листа.

Крепко наш Чернов с прокатом связан:
Начинал вальцовщиком свой путь.
Ремеслом Магнитке он обязан,
Да и Темиртау…  А свернуть

Все ж пришлось. И был тому причиной
Белорусский наш стальной завод.
В марте он приехал… Чин по чину.
Не один. С Надеждой…  В первый год.

Трудно было? Как сказать – не знает.
Потому что день-деньской в делах:
Лишь одно он дело провожает –
Глядь, уж новое стоит в дверях.

А судьбу прокатный цех означил:
Новый стан замыслил здесь народ.
Анатолий мастером назначен –
Смену к стану новому ведет.

А когда и третий «замаячил»
В цехе стан – припал к нему душой.
С первых дней, и трудных, и горячих,
Был он в этом деле не чужой.

На троих делил и сталь, и годы –
Каждый стан технологу, как сын.
В золотые дни и в непогоду
Сколько тропок к ним он проторил.

Не один, с Надеждой путь свой правил.
Ведь с Надеждой – горе не беда.
Солнечных волос летящий пламень,
Взгляд лучистый, сердца доброта.

Им, Черновым, цех, как провиденье:
Кабинеты рядом и прокат.
Инженеры оба – вот везенье
(Это так сегодня говорят).

А везенье в том, что оба знают –
Их судьбу вершил тот первый год.
И теперь с улыбкой вспоминают
Дружный свой семейный «перелет».


9

Виктор Сеглин… В шинели солдата
Он прошел по дорогам войны.
Был мальчишкой, но честно и свято
Взял на плечи все беды страны.

А потом был учителем школьным,
И директорский «хлеб» ел не зря.
И везде он по самой по полной
Отдавал и свой труд, и себя.

Не скупился, был щедрым на зависть,
А, наверное, все оттого,
Что немало еще оставалось
В сердце силы, огня и всего,

Чем богат человек…  И зеленый
Заводской парк и сад у Дворца
Каждым деревом, каждою кроной
Славят Сеглина, славят творца.

Он природе любимой – защита,
И певец он ее, и слуга.
Им зеленая книга открыта,
Там  - своя, именная, строка.

И весною ковром расцветает
Его яркий и красочный труд.
Так вот зерна добра прорастают,
Так вот добрые люди живут.


10

Ему не сталь – историю вершить.
Ведь до всего есть дело человеку!
Он может так страницы века сшить,
Что Жлобин молодеет… на два века.

После работы – в местный наш музей,
Здесь Короленю распрекрасно знают.
Он вдруг однажды – просто, без затей,
Сказал: «Вам память, братцы, изменяет.

Чтоб Жлобину да стукнуло пятьсот?!
Смешно то, право…Город ведь моложе».
И снова Николай к властям идет:
«Историю обманывать негоже.

Тот Хлепень тоже был.  Да не у нас.
В Смоленщине он значился. Не близко».
Ах, Коля-Коля, твой разящий глас
Такие разрушает обелиски!

Так близко был тот «золотой манеж»:
Чуть было денег городу не дали,
А ты тот Хлепень «кинул» за рубеж.
А как же юбилейные медали?

Короче, перекрыл весь «кислород».
Да, в кислороде ты, похоже, дока.
Кто цех с таким названием ведет?
Из Красноярска пролегла дорога

Твоя на Беларусь…  И жизнь связав
С напевной светлой Русью нашей Белой,
Ты искренне, по-доброму сказал:
«Пусть триста нам, но на пятьсот сумеем!»


11

Сейчас все больше – дача, внуки, дом.
Исполнено судьбы предназначенье,
Что добрым, теплым, искренним лучом
Несет свое по свету продолженье.

Смотрю на Сербиных – и мир велик.
Мир светел и наполнен добрым смыслом.
Спросить, кем был он? Скажет – крановщик.
Но скажет так, как будто был министром.

И спрашивать не надо, сколько лет?
Жизнь человека отвергает шоры.
И если был стремительным рассвет,
Закат не будет серым и дешевым.

Сегодня Сербиным за пятьдесят.
Ну, а сердца по-прежнему богаты
Той красотой, что выше всех наград,
Которую не купишь на зарплату.

Их познакомил огненный металл…
Металлургия стала доброй свахой,
Когда вдруг Толя Женечку назвал
Своей невестой…  Было не до страха.

Ведь так влюбился! Нету сил молчать.
А Женечке кран мостовой дороже.
Не до свиданий ей…  Милей порхать
Под крышей цеха.  Толе кто поможет?

Помог железный друг… Через штурвал
Донес к любимой сердца трепет нежный.
И свадьбы день, конечно же, настал,
И было счастье молодых безбрежным.

Шли годы…  Двух красавиц-дочерей
На радость женихам они растили.
И вдруг бессонница рвет ткань ночей,
И белорусский край…  Что там забыли?

Нет, не забыли, а скорей – нашли.
Завод и дом…  И родичей в придачу.
И здесь достигли всех своих вершин.
Работу справив, вечером – на дачу

Семьей большой…  Восторгов до небес,
Ведь каждый час здесь памятен и светел.
А по дороге с дачи – Сербин в лес:
Он саженцы здесь с осени приметил.

И вот уже шумят, уже растут
У дома, что в шестнадцатом районе,
Березки стройные…  Они несут
Прохладу летнюю в зеленых кронах.

А рядом вьется местный виноград.
И это диво – Сербиных забота.
Давно их краны уж без них вершат
Работу трудную… Как неохотно

На отдых провожали Женю все,
Кто знал ее в работе, в славном деле.
Когда ж то было? – Десять лет уже.
Как быстро эти годы пролетели!

Глядишь, и муж уже пенсионер,
Династию их дети продолжают…
И жизнь такую я хочу в пример
Поставить всем, других не обижая.


12

Им бы – песни, книги, обелиски –
Все при жизни, щедрою рукой.
Гордость цеха – Анатоль Божинский,
Тот, кто правил огненной рекой.

Смелый взгляд, но добрый – вы вглядитесь.
Сколько он огня в себя вобрал.
Столько пережил железный витязь,
Но всегда был там, где был металл.

Был великий он разливщик стали,
Лоцман моря Огненных ручьев.
Будь иначе то, да разве б стала
Разводить костры горячих слов!

Не до скуки старым металлургам,
Рано им, железным, на покой.
А коль так – то сыновей и внуков
Поднимают за металл, как в бой.

И не счесть тех огненных династий
Из далеких или близких мест.
Всех, кого завод крестил на счастье,
Для кого завод – судьба и есть.

Как назвать все имена, все жизни
Тех, кто первым нашу сталь встречал.
Всех, кто труд свой посвятил отчизне,
Кто, как чудо, возносил Металл!

Невозможно всех строкой отметить,
На поэму этих слов святых.
Песнею – ярчайшею на свете –
Славлю первых! Славлю молодых!

Говорят, что время жизнь осилит.
Я не верю!..  Сердце горячей.
Металлурги – огненная сила,
Пламя жизни огненных печей!