Её образ

Её глаза чернее неба зимою,
Черты её лица тонки как хрупкий лёд.
А в омут взгляда ты уходишь с головою.
И чувство это не каждый из мужчин поймёт.

А губы, что нежнее нежного цветка,
Столь многие хотят поцеловать…
И вот.. протянута ко мне хрупкая её рука…
(Лишь прикоснувшись может и убить, и приласкать).

Я был такой, как сотня всех других,
Она же – на сотни тех других одна была.
Не нужно было ей стекляшек дорогих.
И я любил глаза, чернее ласточки крыла.

А волосы её... В них бушевало пламя,
Что медным солнышком блестело мне в ночи.
Она, рыжеволосая, прокралась в мою память,
Теперь же… О любви своей – молчи…

И стан её, величественно тонкий,
Осанка, что берёзка в зависти помрёт,
А смех её, как колокольчик белый, звонкий.
Но чувства те не каждый из мужчин поймёт.

В её глазах жизнь проживала грусть,
Но губы нежные изогнуты в улыбке.
И каждый вздох её я знаю наизусть,
Лишь только я увидел плач, игру на скрипке.

И в ней одной не бушевала страсть,
Так утончённо сдержанной она была.
Но видя горе у других, могла упасть,
Сложив себя в молитву. Так жила.

Её глаза чернее неба зимою,
Черты её лица тонки, как хрупкий лёд.
В любовь мою пусть окунётся с головою,
Пусть так и жизнь, и страсть, себя найдёт.