I-

"Я придумал это, глядя на твои
Косы, кольца огневеющей змеи,

На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза."

Н.Гумилев "Лес"



Тяжело хлопнула дубовая калитка, скрипнули петли ворот. В один миг во дворе все ожило, зашевелилось, зашушукалось, словно ветром всколыхнуло луговые травы. А потом все громче и громче, и уже в полный голос:

- Едут! Едут! Он возвращается, как обещал.

- Неужто? Уверена?

- Правда-правда! - зачастила в ответ. - Чтоб мне с этого места не сойти. Мы с Аленкой землянику собирали на кручах у реки. А на том берегу сначала пыль... Будто ветер гонит.

- Да-да! Аж боязно стало поначалу - ну как гроза!

- Да помолчи ты! - шикнула на Аленку встретившая их девушка с охапкой травы в руках. - Какая гроза среди ясного неба? Только солнцем и пахнет! Дальше говори, Дуняша, - она повернулась к старшей девочке.

- А потом пригляделись - а из пыли всадники показались. - Пятеро. - Она гордо посмотрела вокруг себя. Ее рассказ собрал зрителей. - Только вот мы первые их приметили. Вернее я.

- А с чего ты решила, что это он?

За спинами столпившихся девушек показалась древняя старуха. Стояла она прямо, как столб, но руки опирались на толстую сучковатую палку. Лицо покрывали морщины, а вот в медно-рыжих волосах почти и неприметна была седина.

- Ой, бабушка Ульяна, вам ли не знать, какой у меня глаз зоркий да приметливый.

- А еще язык хвастливый!

- Вот приедет, - обиженно поджала губы девочка, - сами увидите.

- Да полно тебе, Дуняша! - тут же обняла ее за плечи девушка, которая первой вышла во двор. - Беги-ка лучше в дом, мать предупреди. И Марфу.

- А что Марфу-то предупреждать? Она недовольна будет. Она же не хотела, чтобы он возвращался.

- Много она понимает! - старуха что есть силы ударила палкой об землю. - Молоко на губах не обсохло, а туда же - решать, что она хочет, а чего не хочет. Полон дом девок, как горница солнца полна лучей. А проку-то с того!

Голос ее заставил всех притихнуть.

- Что встали? Работа сама себя не сделает! А ты, Дунька, со мной ступай к матери. Уж ее-то и впрямь предупредить надо скорее.

Она вновь обвела двор суровым взглядом - большой, со множеством построек. Все добротные, из дуба и сосны, создавались на века. А сам дом, да и не дом, терем - с высоким крыльцом, резными ставнями и подзорами. Жить и бы радоваться! Вот только во дворе мужиков нет - только девки, все как одна рыжие, солнечные лучи. Вот и разбредаются: кто в хлев, кто к птицам, кто прясть да ткать... Младшие сейчас опять по ягоды пойдут. Подорвались ведь, как заполошные, даже лукошки на берегу побросали.

Старуха двинулась к крыльцу. Тяжело было, словно годы на спину наваливались мешками пудовыми, но она упрямо отказывалась сгибаться. Все ждала... Может, как раз этого сватовства.

Дуняша первой влетела на кухню. Ее распирало от желания первой поведать чудную новость, но тяжелые шаги за спиной звучали немым укором. Приученная выполнять волю старших, она замерла на пороге, дожидаясь, когда ей позволят говорить.

В воздухе плыли ароматы свежеиспеченного хлеба и развешенных под потолком для просушки трав и цветов. Вкусный дух, семейный, родной...

- Уже вернулась? - Мать отвернулась от печи и глянула в ее сторону. Тяжелые темно-рыжие косы были подобраны наверх, лицо раскраснелось. Она утерла струящийся по вискам пот краем вышитого передника. - Ягоды для пирогов принесла?

- Нет! Мы с Аленкой со всех ног неслись. Все на кручах побросали, лишь бежалось быстрее! Мы...

Девочка осеклась, ощутив, что тяжелая поступь больше не звучит за спиной, а старуха дышит ей в спину. Боязливо посторонилась, позволяя войти. Старуха зыркнула на нее:

- У-у!

Потом махнула рукой и тяжело опустилась на лавку у распахнутого настежь окна.

- Тетка Ильинична, проходи. Верно говорить хочешь. Что эта егоза натворила?

Мать вынула из печи буханки и подсела к старухе. Горячий хлеб дымился на большой деревянной доске. У Дуняши от запаха слюнки потекли, но она так и не решалась отлепиться от дверного косяка.

- Кроме того, что кузовки они с сестрой в лугах побросали да весь двор своими россказнями перебаламутили? - усмехнулась старуха. - Вроде больше ничего!

- Бабушка Ульяна, не гневайтесь! - Мелкими шажками Дуняша двинулась вперед. - Мы ж весточку интересную несли. Это же... Это же...

Она захлебывалась эмоциями не в силах подобрать слова.

- Так что, тетка Ильинична?

- Так то, что дочь твоя говорит. - Старуха помолчала, разглядывая пятна и вздувшиеся вены на руках. - А говорит она, что в дом наш сваты едут.

- Сваты?

- Ну да! А ведь отродясь такого не было! Уж на моей-то памяти точно... - Глаза Ильиничны затуманились, словно оборотились в далекое прошлое. - Дом одних девок полон, и всех на утренней зорьке в капусте находят. - Невесело рассмеялась. - Ну или в подоле приносят. А вот теперь едут...

- Ой ли?

- Я сама видела, сама! - Не утерпела Дуняша. - Пятеро их. К нам скачут!

- Тот ведь, кого Марфа выходила, вернуться за ней обещал. Похоже, вот возвращается.

Мать прижала ладони к щекам.

- Только вот Марфа говорила ему не возвращаться. Не люб он ей, тетка Ильинична!

- Ну, знаешь, люб иль не люб, а тут дело такое, что ей единственной из нас может повезти просватанной быть. И другим надежду на то же дать.

Мать поднялась, долгим взглядом посмотрела в окно. По двору суетились дочери. И ни одна не знала своего отца. И племянницы, дочери покойной сестры - тоже все как одна безотцовщины. Последний мужчина в их семье... Ой, давно это было! Прадед Илья умер уж лет тридцать назад. С тех пор мужики в их двор хоть и захаживали, но ни один не оставался. В помощи никто из соседей отказать не смел - травы для скотины накосить или дров заготовить, но вот жениться... Права тетка Ильинична, ой как права! Им всем нужна надежда.

- Ну-ка, Дуняша, бегите с Аленкой за ягодами. Раз уж гости едут, тем более, будем их пирогами встречать.

- Но... но я хотела все Марфе рассказать...

- Цыц! - стукнула об пол палка. - Матери перечить будешь, выпросишь у меня хворостину!

Дуняшу как ветром сдуло. Ее легкие шаги простучали по деревянному полу, а потом потерялись среди звуков двора.

- К Марфе сама пойду. Одна.

- Иди, иди! - бросила вслед ей тетка Ильинична. - Пусть нос не воротит! Судьбу от нас не отваживает.