Дошел до самого Берлина!

Как повезло тогда отцу, –
Конец зловещему артбою, –
По изнуренному лицу
Тек пот кровавою струёю!
Фашист палил, как лютый зверь,
Земля стонала и хрипела,
Казалось, нет, она теперь
Не запоет, как прежде пела.
Казалось, выгорел весь мир,
Так пеплом все запорошило.
Смертельно ранен командир:
Его насквозь огнем прошило.
Казалось, умер батальон,
Пробита каска рядового,
А в гимнастерке – медальон, –
О доме память и тревога.
Лежит молоденький сержант.
Рука его уже остыла.
Еще вчера, шутник и франт,
Мечтал фашистов выбить с тыла.
Вот кто-то навзничь тихо пал,
Ах, неужели дядя Ваня?!
Смертельно, видимо, устал,
Да только больше он не встанет.
А у траншеи на боку,
Пригнулся, словно за снарядом,
Певучий парень из Баку,
Густая кровь алела рядом.
Казалось, нет уже живых,
И сердце мукой захлестнуло:
Нет лейтенантов, рядовых…
Успела смерть и яд вдохнула.
Вискам солдата горячо,
Он шлет проклятья вражьей шкуре,
Но кто-то тронул за плечо:
«Да там они, на перекуре».
И повезло опять отцу
В кругу товарищей обняться,
Да только слезы по лицу
Мешали словом обменяться!
Потом опять на смерть, без снов!
И многих в том аду не стало,
Да промахнулась пуля вновь
И офицера не достала!
Как повезло тогда отцу:
Была дорога битвы длинной,
Но он к победному концу
Дошел до самого Берлина!