В былинный час. Кинжал

В былинный час, когда в годину смутной брани,
вздымая в кузнице бычиные меха,
Сварожич огненный выковывал мне грани,
не ведал я ни страха, ни греха.
 
Не жаждал крови я ни в ссоре, ни в потехе;
и если всё-таки порою, как шакал,
я воронёные пропарывал доспехи,
то потому, что племя защищал.
 
Что, зло измены ненавидя крепче стали,
я мстил сородичам славянам, словно бес,
за то, что в пламени своих богов сжигали,
чужого прославляя до небес.

Но стыл и медлил я с ударом небывало,
и гасло лезвия лихое волшебство,
когда сквозь дрожь меня Рогнеда поднимала
над спящим телом мужа своего. 

Я дружен с меткостью, когда же замахнулся
в порубе киевском холоп, продажный тать,
чтоб остриё моё Всеславу в грудь вогнать,
я князя спас и в плоть дубовую воткнулся
по золотую рукоять. 

Коварны замыслы страстей нечеловечных;
когда ж завистники под взглядами икон
сразить пытались Богшу, мастера из Вечных,
я прозвенел ударом в медальон. 

Мораль не чествуя, не веруя в законы,
я примирил в себе коварство и любовь;
теперь во мне сквозь угасающие стоны
течёт уравновешенная кровь. 

Но я из памяти своей стереть не в силах
предсмертный ужас онемевших жертв моих;
они истлели в позаброшенных могилах,
но с каждым днём я резче вижу их.

На свете истины по-прежнему подложны;
и потому клинка стоического гладь
я твёрдо вкладываю в кожаные ножны,
чтоб больше никогда не вынимать.