Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать

«Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать»
Оноре Бальзак

Август, 1960.
Всё катилось к чертям, а мы смеялись так, будто этого не замечали. Так, будто всё это произошло не с нами и мы вообще не имеем к этому никакого причастия. Так, будто мира за окном не существует, и, в конце концов, так, будто смеёмся вместе последний раз в жизни, а завтра разойдемся и больше никогда не увидимся... Мы тогда ещё и не думали, как сильно угадали с последним. На следующий день мы разъехались, каждый по своим делам и, видимо, каждый по своим жизням. Единственное, что она оставила мне, и просила сохранить, пока я буду её помнить, книгу Альфреда Хейдока «Храм Снов».1934 год. Она стала моей настольной книгой.
- Сколько лет прошло с тех пор?
- 15, может больше... не думаю, но мне всегда казалось, что намного больше. Когда постоянно что-то вспоминаешь, границы времени размываются. Иногда тебе кажется, что это всё было буквально два дня назад, а, порой, проходит так много времени, что начинаешь вспоминать и задуматься, было ли это с тобой вообще или ты всё придумал. Бывает, мозг играет с нами злые шутки. Я уже и не помню, какого цвета платье было на ней тогда... Кажется тёмно-зелёное, может синие или чёрное... Это странно, но всё это время я боюсь, что однажды вообще не смогу ничего о ней вспомнить.
- Это безумная глупость. С тех пор всё сотни тысяч раз переменилось! Твоя жизнь изменилась, да ты... ты сам изменился! Как ты можешь сейчас сожалеть о том, что было 150000 лет назад!
- 15. Это было 15 лет назад.
- Не в этом суть. Суть в том, что только полный идиот может иметь прекрасную жизнь в любви и достатке и о чём-то так неистово сожалеть. Да ещё о чём?! О том, что было 15 лет назад! Нет, ты это серьёзно?... Если бы я не знал тебя 10 лет, я бы подумал, что ты спятил.
Они одни на веранде. Около десяти часов вечера. Темно и тепло. Воздух свежий и разряженный. Он, по-прежнему, стоял, облокотившись локтями на деревянную перекладину, и аккуратно вращая бокал так, что вино переливалось из стороны в сторону. "Буря в стакане". Это, как нельзя точнее, описывало всю его жизнь. И пускай причины этой бури уходили уже далеко в прошлое, он уже давно не чувствовал покоя.
- Оставь его в покое... Эти слова вырывают его из раздумий... Ты знаешь, где она сейчас? Чем занимается? Есть ли у неё семья? Зачем я завожу этот разговор... это безумие...
Высокий темноволосый мужчина лет около сорока, но выглядевший значительно моложе, обреченно покачал головой, затем выпрямился, сделав пару шагов назад, отставил бокал на круглый дубовый столик и устроился поудобней в норвежском кожаном кресле.
- Итак, я тебя внимательно слушаю.
- Наверное, сейчас я разочарую тебя ещё больше, но я совсем ничего о ней не знаю. И от этого мне становится ещё хуже, хотя, может это и к лучшему. Не могу понять. Иногда я представляю, что у неё давно есть любящий муж, который носит её на руках и двое замечательных детей. Мальчик, которого она назовет в мою честь, и девочка, удивительно похожая на неё саму. А порой мне кажется, что она совсем одна. Милая, но грустная, как и в тот вечер. Она не убивается по мне, как и я по ней, но стоит также где-нибудь на веранде и треплется обо мне со своей лучшей подругой, потому что такие вещи можно доверить только самым близким людям, даже не заботясь о том, сумеют ли они понять тебя или нет. Это и не нужно. Просто хочется убедиться, что это правда, что ты всё это не придумал, пусть хоть кто-то сможет это доказать, иначе можно просто спятить.
- Что ты и сделал, не так ли?
- Смешно. Хватит уже меня подкалывать. Так вот... я получал от неё письма некоторое время. Да-да, получал. Я назвал ей свой адрес, но она не назвала своего. Первое письмо пришло только через пять месяцев! Письмо, которого я ждал, каждый божий день, пришло только через пять долгих месяцев!.. Это можно было бы оправдать чем угодно и простить, но чем оправдать, если повсюду была война?! Чем оправдать, если в своём воспаленном рассудке я терял её каждую минуту, и каждую минуту обретал вновь. Я был слишком зол и обижен, как ребенок, я даже не прочитал его, не посмотрел обратный адрес. Письма приходили, чуть ли не каждый день в течение недели, но я не взглянул ни на одно, ни одного не сохранил. Я избавился от них, потому что не за долго до всего этого я решительно пытался избавиться от неё в своей жизни. Слишком много сил было на это потрачено, но если бы я знал, что будет только хуже... что так будет продолжаться ещё 15 лет, а потом неизвестно ещё, сколько лет после... Я бы перечитал каждое, переписал адрес в тысячу блокнотов, я бы простил ей всё. Впрочем, когда я получил последнее письмо, обратный адрес на конверте был затерт, его было невозможно распознать. Думаю, последнее письмо она привезла сама. Рядом с конвертом, прикрепленный тонкой лентой лежал кулон. Кулон, который я подарил ей со словами "Храни его, пока я буду помнить о тебе. А это значит всегда, храни его всегда". Черт, как она вообще могла подумать, что я забыл о ней?! Порой бывает, что некоторые вещи могут стать ценнее всех слов на свете, вещи, которые значат особенно много, в них заключают память. Письмо было немногословным, но резким, как выстрел в висок. Как будто она чувствовала, что из всех её писем я прочту и сохраню только его. Последнее письмо без адреса.
- Что было в этом письме?
- Она писала о том, что думала, что всё объяснила и, пожалуй, больше от неё ничего в этой ситуации не зависело. Меня опять это обидело, она, словно, сбросила всю ответственность на меня, но она была права. А чего она хотела? У неё был мой адрес, но я даже не задумался, что она по каким-либо причинам не могла приехать. То письмо было ужасным и потому, что я ничего не мог из него понять... Я просто не верил, что она что-то ко мне чувствует и постоянно хотел, чтобы она это доказала. Это абсурд и тогда это было совершенно неуместно, но я думал, что прав. Она написала, что пойдет мне на встречу в последний раз, и больше никогда не будет донимать меня своими письмами, знала, что их не читал и, поэтому стёрла адрес на последнем. Ей не нужно было ничего возвращать... ей не нужно было возвращать меня. Тогда она просто хотела, чтобы я знал, что ей больно. И я это понял. Ещё она написала, что в этом мире нет ничего случайного, и что сожалеет только о том, что распланировала наше будущее на 15 лет вперед... "думаю, ты был недостоин того, чтобы из-за тебя не спали 3 ночи подряд" - это было сказано в шутку... И, в конце концов, что отправляется путешествовать по миру, ещё до войны она твёрдо решила стать археологом и... она сказала, что будет ждать меня...
- Срок годности её планов на вашу совместную жизнь истекает на днях. Может после этого тебе станет лучше?
- Я рад, что сумел поднять тебе настроение, а теперь, я, пожалуй, заткнусь.
- Прости, я не подумал, я, ни в коем случае, не хотел тебя обидеть...
- Я знаю, расслабься. Всё в порядке. Ты даже в чём-то прав. Я просто хочу тебе всё это рассказать, чтобы ты знал… Сегодня и есть тот день, день, когда я наконец решил больше никогда её не ждать.
- Тогда твоё здоровье, дружище, твоё здоровье!
Ему было чуть больше сорока, но, как и его лучший друг, он выглядел значительно моложе. Тем не менее, в уголках его глаз появились заметные морщинки, он постоянно щурился или зажмуривал глаза. Его взгляд был предельно сосредоточен, но серые глаза выдавали его и постоянно создавали отсутствующий вид. Часть его всегда была где-то там... Вначале 1945 - ого. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Это его выматывало. Он проведет рукой по светлым волосам и уставится в одну точку. Вторая его рука всё ещё напряженно сжимает бокал. Всё, что происходит в доме, их абсолютно не касается.
Он стоял так, неподвижно, пять минут… затем десять.
- Ещё немного и всё забудется, как страшный сон.
Как вдруг дверь приоткрылась и на тёмную террасу, словно поток свежего воздуха, ворвалась девушка. Она была не так молода, но, не зная её возраста, ей вряд ли можно было бы дать больше 27. Темно русые волосы падали с плеч за спину и разбивались водопадом на локоны, нос заостренный. Взгляд умный и до боли родной. Лицо милое, но карие глаза были грустными и даже вся нежность мира, собранная в них, не могла этого скрыть. Её звали Лилиан. Она вырвалась из комнаты, прокрутилась и застыла на месте… на его лице появилась немая, но, впервые за долгое время, спокойная улыбка, и всё, что он смог вымолвить:
- Всегда так: когда ищешь — не находишь, а когда не ищешь — приходит...
- Альфред Хейдок. «Храм Снов»
- 1934 год
- Она всё ещё у Вас?
- Всегда