Золотой орешек

Она стоит возле новогодней ёлки: «Папа, если я умру, кому достанется орешек в золотой бумаге?»
«Это который?» -  отец оттягивает ответ на вопрос.
«Ну, тот, возле белки».
Сгущаются сумерки.  На ужин гречневая каша с молоком. Вкусная, привычная.  Кухня освещена, а в комнате света нет, только глянцевым отсветом поблёскивает пианино – чёрным на фоне кухонного света.
«Пап, ведь это мой орешек?»
«Твой, только срывать его до Нового года нельзя. Ты выучила «К Элизе?»
«Да, пап, только я не смогу её сыграть, потому что боюсь».
«Почему боишься? Ты не одна такая, все боятся».
«Пап, я так боюсь, что отдам свой орешек».
Отец снимает орешек,  разворачивает фольгу: «Хорошо, возьми»
Берёт орешек: «А Тане (сестре)?»
«Таня не выучила «К Элизе», - шутит отец.
«Она нарисовала мне «куклу-одень», и платьица».
Отец надевает портупею: «Мне пора на дежурство».
Протягивает орешек: «Пап, возьми орешек за портупею».
Отец задумывается: «Зачем?»
«Я буду стрелять в орешки, как ты».
«Но у тебя есть орешки вон в той коробке», - отец опускается на корточки.
Кивает: «Да, мне Таня отдала из своего подарка и еще конфеты. 
Но я хочу свои орешки для тебя и для Тани».
Отец застёгивает портупею и уходит.
Ёлка большая, хвойная, живая.  Такие ёлки бывают в гостях только там, где они родились.  И белки сегодня не воруют орешки, потому что зима, канун Нового года.