Екатерина II Великая

После свергнутого мужа,
Нелюбимого никем,
Её образ стал всем нужен
И, похоже, насовсем.

Помня все её мытарства,
Унижений – их не счесть.
Так что только за упрямство
Ей оказана здесь честь.

И ещё, … она умнее,
Чем беспутный муженёк.
И стране она нужнее!
А вот это не намёк.

И не думал герцог Цербтский
Покорять российский трон.
Ладно б шведский или венский …
Здесь ход Ангальт был силён.

В Померании родиться
Ей, как видно, довелось.
Было в замке, где резвиться,
Там всё вдруг и началось.

Обучалась только дома.
English первый был язык.
А затем francais и roma.
Что не так, имела втык.

Были и уроки танца,
Музыкальный был урок.
А танцуя под испанца,
Забывала про звонок.

Географию, как скуку
Не считала, это блажь.
Богословскую науку
Знала всю, как «Отче наш».

И Историю любила,
Математику же нет.
Во дворах ребят дразнила,
Иногда был и ответ.

Из-за этого наверно,
Figchen стали её звать.
Мать – Фике, одновременно,
Почему? Не стоит знать.

Случай это, … провидение …
Очень трудно объяснить.
В замке Эйтинском - знамение
Встреча ставшая, как нить.

Встретились почти случайно
Петер и сестра Ангальт.
Им по десять лет, буквально,
Расставаться, было жаль.

А когда Фике узнала, -
Петер Ульрих, это Пётр.
Вот о чём она мечтала!
С детских лет характер твёрд.

Случай вовремя достался,
А Берлин, как будто ждал
Пэн – художник постарался
Он шедевр нарисовал.

И портрет Фике посылкой
Был отправлен в тот же день.
Сон пропал с надеждой зыбкой,
А у Иоганны – мигрень.

Вдруг письмо из Петербурга.
Блюмер пишет, гувернёр:
«Вам немедля, без недуга,
Быть в России. Ждёт партнёр.

Десять тысяч на расходы,
На издержки, так сказать».
Столь далёкие походы
Не случались. Надо знать.

Через месяц, может раньше
Ждёт Москва, весь двор был там.
Как графиня Рейнбек, дальше
Всё разложит по местам.

Пётр узнал Ангальту сразу,
А прошло ведь много лет.
Он сестру свою ни разу
Не назвал невестой. Нет.

Приняла Елизавета.
Равнодушно. Мало слов.
«Мы, поди, для вас край света?
Кто из вас здесь жить готов?»

Позже лично с Ангальт Цербтской
Был отдельный разговор:
«Позабудь о той, … немецкой».
Это был, как приговор.

Как-то Пётр, при новой встрече,
Откровенно заявил:
«Ты сестра? И не перечь мне.
Я другую  полюбил.

Я хочу на ней жениться,
Тёте честно рассказал»
Слышу: «Можешь застрелиться.
Что ты этим доказал?

Есть законная невеста!
И не думай о других».
Ангальт, может в знак протеста,
Убежала, - «ну, и псих …»

Много стала заниматься,
Рьяно изучать язык,
Русской быть и здесь остаться.
Тут судьбой отмечен стык.

Но, … внезапно заболела,
Простудилась и всерьёз.
Жар такой, что вся горела,
Не могли смотреть без слёз.

Мать священника позвала.
Только пастор дверь открыл,
Как она завозражала,
Православный нужен был.

Тодоровский появился,
Он духовник её стал,
Посмотрел, перекрестился:
«Дщерь моя, твой дух восстал!»

Всё закончилось поправкой,
Сам Господь приложил перст.
Доказательством, как справкой,
Стал её нательный крест.

Звать теперь Екатерина!
И восславит она Русь,
А пока не та картина.
Будет радость, будет грусть.

Состоялось обручение.
Пётр не рад был, но пришлось.
Хоть имел иное мнение,
Без эксцессов обошлось.

Свадьба! Всё по-царски пышно.
Даже был на то Указ:
«Чтоб смущения не вышло,
Выполнять всё, как приказ.

Все вельможи, кавалеры
Должны в новом приходить.
Чтоб кареты, их размеры
Только рангу подходить.

Чтоб две лошади шли цугом
И два егеря при них.
Чтоб лакей в шитье не грубом
И не менее двоих».

Две недели шло гулянье,
Так с утра и до утра.
А в конце прошло катанье
Всех на «ботике Петра».

Начались, как сумрак, будни.
Было ей шестнадцать лет.
Утром сон, а пополудни
Только игры -  просто бред.

Взял собак для дрессировки,
Бьёт их, просто анекдот.
То на скрипке без сноровки
Пилит час, не зная нот.

Как-то вдруг опять признался:
«Как мила девица Карр!
Я бы с ней не расставался …»
Как отвлечь от этих чар?

Даже ночью мог часами
Куклам страсть всю оставлять.
Строить замки с чудесами,
Честь кому-то отдавать.

Чтению книг, как знаний мера,
Стала время выделять.
Философию Вольера
Больше стала понимать.

Верховой ездой, охотой
Заполняла свой досуг.
Это было и работой
И заботой, … если вдруг …

Потому Екатерина
Лишена была родить
Девять лет и всё же сына
Удалось ей подарить.

В тот же день Елизавета
Заявила: «Он мой внук!
Будет Павлом и до века,
Как деяние моих рук».

Ну, что Екатерина?
Та ей больше не нужна.
Оприходовали сына?
Ну, а дальше, как жена.

С появлением сына Павла,
Отношений больше нет.
Пётр блудил и это правда
И не делал в том секрет.

Спал открыто с Воронцовой
И других не упускал.
Царской жизни образцовой
Так никто здесь не видал.

И сама Екатерина
Проявляла интерес.
У неё был свой мужчина,
Вроде как в противовес.

Но болезнь императрицы
Скорректировала план.
У Петра в уме девицы,
В остальном же он баран.

Перспективу взятия власти,
Одобряло много лиц.
И Бестужев – бог отчасти,
Видел в этом только блиц.

Только смерть Елизаветы
Лишь ускорила процесс.
На Бестужева наветы
Были сняты, как эксцесс.

Император Пётр на троне!
Фридрих шлёт ему привет.
Дружба с ним теперь в законе
И конфликта больше нет.

Тихо вышли из Берлина,
Пруссию вернули им.
И библейская картина
Рисовалась, им двоим.

В откровенное беспутство
Впал давно Зимний дворец.
А порой и безрассудство
Приближало их конец.

Всё случилось на обеде,
Пётр её вдруг обругал.
Бранным словом и не в бреде,
Всё, что думал, ей сказал.

А когда она сказала,
Что пора и честь бы знать
Приказал, чтоб место знала,
Он её арестовать.

Арестовывать не стали,
Понимали, чем грозит.
Как сигнал, другой не ждали,
Был воспринят. Злость кипит.

И пока Пётр был в отъезде,
Петербург ей присягнул.
Все полки собрались.
От восторгов шум и гул.

Сам Сенат с Синодом вместе
Сочинили Манифест.
Объявили в Манифесте,
Государя больше нет.

Есть у нас Императрица!
Надлежит ей присягнуть.
Так что празднует столица,
Ждёт страну не лёгкий путь.

Пётр конечно прослезился.
Отречение подписал.
В Ропше жить уединился
И вдруг умер, вроде сам.

Не скупясь, Екатерина
Наградила, кто с ней, всех.
Звания, ордена вручила …
Но, Орловы не из тех …

«Мы тебя оберегали
Не для званий и наград.
Мы с надеждой это ждали,
Больше всех Григорий рад».

Привезли Петра, В столице
Решено захоронить.
Был совет императрице
На молебен не ходить.

Государыня правление
Начала с текущих дел.
Панин сделал предложение
И проект довольно смел.

Предложил вместо Сената
«Императорский Совет».
«Нет» - сказала: «Рановато».
Был таков её ответ.

- «Департаменты в Сенате,
Да, надёжный чтоб надзор.
Пусть возглавит это, кстати,
Генеральный прокурор».

Все увидели, поняли
Кто влетел, как вихрь, во власть.
Даже лица засияли
От улыбок. Вот где страсть!

Начала объединение
Всех непапских государств.
Что имело бы значение
К прекращению коварств.

Она также понимала,
Нужен с Фридрихом союз.
Меркантильности не знала,
Для России это плюс.

А когда вдруг Понятовский
Стал ещё и королём …
Как политик, был не жёсткий,
Польша стала «друг» при нём.

Там легально гайдамаки
Спровоцировали бунт.
Запорожские казаки
Поддержали этот «фрунт».

Вот и турки только ждали …
Раз раздел, то в чём же речь?
Но никак не ожидали,
Что вот так их свяжет Сечь.

Не могла Екатерина
Просто так сидеть и ждать.
Неприятная картина.
Может юг заполыхать.

И она без промедления
С Турцией порвала связь.
Пригрозив без сожаления,
Превратить всю Порту в грязь.

Предложение Орлова:
«В Средиземном море быть!»
Стало всей войны основа.
Христиан там не забыть!

И почувствовали турки,
Что с Россией шутки прочь.
Что у власти не придурки
И Аллах не смог помочь

Взяты Хотин, Приазовье.
Взят Азов и Таганрог!
И уже всё Приднестровье
Стало русским, как пирог.

А Орлов с турецким флотом, …
Вроде-как вопрос решён.
Запер их в Чесменской оптом
И там полностью сожжён.

И пока топил их в море,
Их Румянцев тоже бил.
Взял Бендеры и Кагуле,
Там чуть шаха не пленил.

Долгоруков знал? Едва ли …
Штурмом взял сам Перекоп.
Дальше Керчь и Еникале.
Для Гирея, как потоп.

И Суворов здесь впервые
Показал, что может он.
Туракан, считай, поныне
Помнит город – бастион.

Взбудоражилась Европа.
Как Россия разошлась …
Где-то зависть, … но с Востока
Шла к ним сила, мощь и власть.

Фридрих стал давать советы,
С Крымом де повременить.
Надо здесь иметь ответы,
А потом уж турок бить.

А советуя, … спешили …
Польшу надо разобрать.
Разобрали, … мы решили
Белоруссию забрать.

Всё решив, Екатерина
Снова к Турции свой взор.
Граф Орлов, как половина,
Ехал вверить договор.

В Яссах ему сообщили:
«Как любовник – не у дел.
Лет одиннадцать прожили?
Значит правда. Надоел!»

Турки резко отказали
Договор тот подписать.
«Отказали? … Так сказали?
Нас заставим уважать».

Осложнило положение
Бунт яицких казаков.
Вдохновлял в умах брожение
Неизвестный Пугачёв.

Выдавал себя за мужа
Государыни – он Пётр.
Повлияла, видно, стужа
Или бред – чёрт разберёт.

Там Потёмкин отличился
И не только он один.
В государыню влюбился …
Он с корнетов был раним.

И пошла его карьера
Резко в гору – фаворит.
И могущество, как сфера,
До сих пор над ним горит.

Наконец сдалась и Порта,
Подписала договор.
Керчь с Еникале, как чёрта,
Пусть обходят – их позор.

Все суда через проливы
Будут запросто ходить.
Крымский хан теперь счастливый,
Туркам может не платить.

Степь днепровская России
Отошла и Кинбурн наш.
Так что всё до глади синей,
На контроль, на карандаш.

Пугачёвщину разбили,
Без Суворова никак.
Самого в Москве казнили,
Остальным не жизнь, а мрак.

Но восстание показало,
Что в России есть порок.
Не способна она стала
Реагировать и в срок.

И губернская реформа,
Что жила сто с лишним лет,
Показала – эта форма
И сейчас ещё не бред.

Стала камнем преткновения
Сечь Запорожская, как есть.
И губернского деления
Ей никак одной не съесть.

Все полки казачьи, сотни
Как вписать в простой уезд?
Все приказы, хоть усохни,
Только круг и только съезд.

И пришёл пакет решений
Сечь, как войско, упразднить.
А за ряд их преступлений,
Можно было бы казнить.

Кошевой Сечи – последний
Словно сгинул, след простыл.
Кальдишевский, дед столетний
В Соловках давно остыл.

Стало модным у дворянства
Быть в рядах «масонских лож».
Лож, закрытых для мещанства,
Посторонний не был вхож.

Павел – юноша беспечный
Там хотел своё добыть.
Спор извечный, бесконечный
Кто есть власть и с кем ей быть.

Но сама Екатерина
Не хотела признавать.
Эта светская рутина
Стала даже раздражать.

Вот Державина любила
И Фонвизин был не чужд.
Сумарокова ценила,
А Радищев? Гнусный муж …

Видел только то, что плохо,
А народ нельзя дразнить.
Чтоб не делалось всё чохом
На помойку? А как жить?

Утопическим учениям,
Как учил Дидро, Вольтер.
Почти всем нравоучениям,
Здесь поставила барьер.

Как эпоха Просвещения
Можно как-то и назвать.
Но не все их сочинения
Всем везде читать давать.

Она чётко представляла,
Крепостничество – цинизм.
Что дворянство против – знала.
Здесь не только эгоизм.

Снова Польша, снова чистки
Снова новый передел.
И конец, похоже, близкий.
Сейм всё больше не у дел.

Гданьск и Познань прусским стали.
С Новороссией и Минск стал наш.
И поляки вновь восстали,
Но Костюшко их не спас.

Здесь Суворов постарался,
Поражений он не знал.
Он пока тренировался,
Чтобы мир потом узнал.

И опять раздел – последний.
По решению трёх держав,
Польша, с их укладом древним,
Лишена была всех прав.

Нет ни Речи Посполитой
И Литвы Великой нет.
Стал вдруг грозною элитой
Русский трон и новый свет.

Снова Крым и снова турки,
Вроде хан там стал своим.
Силой взять хотят, придурки,
Крым турецкий нужен им.

Повели себя беспечно,
Дал Суворов не протест …
Крым российским стал навечно!
Был подписан Манифест.

Порта русских разозлила.
Как рассерженный медведь,
Показал в чём его сила
И пошёл крутить, вертеть.

Генерал-аншеф Суворов
Бил на Кинбурнской косе.
А при Рымнике их норов
Разлетелся в дым, вообще.

Впереди не менее грозный
Был Очаков – крепость-порт.
Враг уверенный, серьёзный.
С моря, с суши мощный форт.

После длительной осады
Всё-таки пошли на штурм.
Били турок без пощады,
Несмотря на адский шум.

Взяв Очаков, вышли к морю.
Ну, а дальше Измаил.
Князь Потёмкин туркам к горю
Взял, осаду отменил.

Сходу штурмом взять решился.
Штурм Суворов претворял.
Там Кутузов отличился,
Правда, глаз свой потерял.

А победы Ушакова …
Регулярно их топил.
В Феодосии и снова …
В Калиакрии добил.

Порте некуда деваться,
Подписала договор.
И со всем пришлось расстаться,
С чем всегда был вечный спор.

Кременчуг, Херсон, Одесса,
Севастополь, Пятигорск.
Стали символом прогресса
С тех времён. Какой вопрос?

Мира так и не дождался
Князь Потёмкин – верный друг.
Неожиданно скончался,
Как-то сникла Катя вдруг.

Горе для Екатерины
Было очень велико.
Все известные мужчины
Вдруг померкли и легко.

Все двенадцать фаворитов
С ним в сравнение не шли.
Он во всём без габаритов.
Кто искал – его нашли.

Надломилось и здоровье,
Стало тяжело ходить.
Как итог – немногословье,
Чаще стала и хандрить.

Вдруг в глазах всё как-то слилось.
«Неужели смерть пришла?»
Как дыхание прекратилось,
Так эпоха умерла.


5 марта 2016 года