С впечатлений не гаснет свет

               *     *     *
C впечатлений не гаснет свет.
На боку набирают силу.
Но чтоб ночь напролёт советь —
ты до «света» во мне гасила.
Так, откормленный, как каплун,
наделённый неделями свыше, —
что ж советы в себе коплю,
коль с советов под дверью свищет?

Яйцеклетка пришла и ушла.
Ты ж, по сути, растратчик неба,
собираешь различный шлак,
чтобы клюв твой свободным не был.
Никаких перерывов нет.
Стол французский тебя заждался.
Как водили мадам в минуэт,
так сегодня их водят под галстук...

Деликатней заморской икры,
твоя ножка застряла б в горле,
каб секреты свои раскрыл, —
хоть король — он и так ведь голый.
Кто ж мой мозг взял себе на стол?
Доктор Лектор, как спец по крови,
не сказал бы и Музе: «Стой! —
что же мужа ко мне припарковывать?!»

Так, на стол подаёшься как снедь.
Ни другим, ни себе что не внове —
главным образом, — не закоснеть,
отправляясь жарким к ним в номер.
За высокой стеной — не спи,
увлекайся любым прохожим.
Даже если подцепишь СПИД
или что-то ещё, предположим...

Всё равно, ты пока в игре,
значит, шанс есть поставить свечи,
чтоб, для прочего перегорев,
жить дать слову, собой обеспечив.
Может, мясо кому-то и яд,
каннибалы ж, всех видов и сорта,
пока себя и других не съедят —
дают мне повод пофилософствовать.
 
Взять бы лазер (как вид ума),
без разреза понять суть глаза:
«Ты кому тут умом внимал,
пол планеты душой облазав?
Есть ли цель у твоей ходьбы,
коль обратная перспектива
не позволит в себя отбыть, —
словно клетка вход запретила?

Дважды в ту же? —  но то ж старо!
Можно дважды и можно больше.
Не набили б на лоб тавро:
как опошлили вход свой в Польше.
Уплотнённость, должно быть, душ
возрастает в такой прогрессии,
что ни я, ни последний Буш —
без «калибра» навряд ли б грезили.

Кланы, клоны, «коричневых» бред,
а теперь вот и «в чёрном» то же.
Без поллитры не подобреть,
чтобы мог что душой итожить.
Наизнанку высокий стиль.
ВИЧ лютует, как янки в прессе.
Ты кого себе в масть взрастил?
Дважды в год никто не воскреснет!

Вроде Бьянки, — волнуется в бюст.
В растопырку идёт, как кикимора.
На полметра к душе подобьюсь:
как бы весь в неё не эмигрировал!
Как транзакция — в поры прошла,
горизонта по горло — мало.
Левый бок весь в тату, где шрам, —
видно, часто на борт принимала.

Горе — в «грушу», а горечь — в мёд,
неуклюжая — как подросток, —
может, в будущем что проймёт,
с замедлением смены простыни.
А пока, как на светский шум
ратоборцем из преисподней,
не во МХАТ к семи приглашу,
корабельной мечты преисполнен,

а к короткой — на всё лицо —
схватке миши с потаповой машей,
где на холст тебя слил Васнецов, 
только подпись свою замажет.
Так, вороны в обеденный час
меж дворами поднимутся в свору:
то ль Бутусов тебя в вечер зачал,
то ль сходила ты с Альп с Суворовым.