Прощание

                1
 И все равно страдание годами
Не отпускает душеньку мою…
Казалось, что свалился с души камень,
И где-то счастье кузнецы куют.
Казалось, перемены недалече,
И ты мне даже сроки называл,
Но страшное известие под вечер
Сразило мою душу наповал.
                2
Оголенные нервы наружу,
Как несущие ток провода.
Проверять ими можно бы стужу,
Иль насколько холодна вода.
Эту чуткость не каждый имеет,
И на тысячи хрупких сердец -
Миллион толстокожих. Роднее
Кошелек им, чем мать и отец.
Оголенность не снимешь, как платье,
Как убрать бы ее ни хотел.
Это рок, наваждение, проклятье,
Или жизни нелегкий удел.
Эта незащищенность поможет
Кое-что и в себе одолеть.
Оголенною тонкою кожей
Лучше чувствовать солнечный свет.
А когда, по утрам просыпаясь,
Вновь в реальность врастаешь, то ток
Бьет по нервам, в комочек сжимая,
И вопрос в пустоту – как ты мог?
Оголенные нервы снаружи
Бьет сильнее, ведь слезы – вода.
Тот, кто был, как дыхание, нужен,
Вдруг покинул меня навсегда.
                3
Холод по жилам, холод по мышцам,
Холод по сердцу. Ну как же так вышло?
Холод встречает меня на пороге,
Холодом дуют в мае ветра.
В доме мороз, надев валенки, ходит.
Может и мне надевать их пора?
Я согреваю дыханием руки,
Значит – дышу, значит -  не умерла.
Как же любой приходящий день труден,
Если все сердце сгорело дотла.
Хуже не знала я в жизни несчастья,
Эта потеря – на тысячу лет.
Двери в мороз открываются настежь,
Все потому, что тебя рядом нет.
                4
Я плачу о том, чего нет,
Я плачу о том, что могло быть.
От преподнесенного мне,
По нервам, по сердцу ознобом.
Печальною стала мечта,
В прореху скатились желанья,
И жизнь, невозможною став,
С груди вырывает рыданья.
И нет оправданья ни в чем,
Ни в встречах, ни даже в разлуке.
Беда гробовым кирпичом
Отшибла и душу, и  руки.
Как плохо – кричит эгоизм,
-Уйди и оставь свое тело!
Но взять, зачеркнуть свою жизнь,
Предательство, а не смелость.
                5
Я сегодня слабая,
Завтра буду сильною.
Но пока не радует
Это небо синее,
Эта зелень летняя,
Яблоки в саду.
Расставанья вечного
Хуже не найду.
Я сегодня скучная,
Безразлична к прелести.
Что тебя не будет,
Мне еще не верится.
Утром затуманенным
Прошепчу – вернись,
Взором устремляясь
В голубую высь.
Я сегодня грустная,
Некому смешить.
Очень, очень пусто мне,
Одиноко жить.
Я сегодня нервная,
Никуда не денешься,
Но живу надеждою,
Что все переменится.
                6
Я еще не помню день без слез
После окончательной разлуки.
Как с утра роса. Но этих рос
Больше б не касались мои руки.
Словно целый день дожди, и солнца свет
Расплывается седым туманом.
Чудится, нет счастья на Земле,
Каждый, каждый будет им обманут.
Слезы с неба гроздьями дождя
Падают со стуком мне на плечи.
Я не помню слов, что, уходя,
Ты сказал мне в наш прощальный вечер,
Жестов, взглядов и движенья губ.
В вечер торопливо-скоротечный,
Как всегда, все было на бегу,
И казалось – впереди вся вечность.
Изменилось все. Плыву рекой,
Нет ни берегов, ни дна, ни края.
Как меня волне кидать легко,
Как легко судьба со мной играет!
Я мечтала растопить весь лед,
Но ползет тоска со всех расщелин.
Расставанье горькое мое
Ледяную мне дорогу стелет.
Вот теперь уж точно – все сама,
Вот теперь попробуй – без изъяна.
Это лето – будто бы зима,
Или осень с дождевым туманом.
                7
А грусть приходит каплями дождя
И бисерными росами. Как странно.
И жертву себе новую найдя,
С собою непонятно куда тянет.
Ко мне приходит, как к себе домой.
Ах, хоть бы на пороге разминуться!
Я четко слышу близящийся вой,
В который так легко вдруг окунуться.
Он, поднимаясь из самых глубин,
Растет и заполняет все собою.
И, как сундук, становится набит
Весь дом одной огромною тоскою.
И все равно, куда глаза глядят,
Везде тоска, унылость, безисходность.
А от ворчливого, холодного дождя
По ниточке расклеиваться можно.
Рассыплешься, да так, что не собрать,
Расхлюпаешься старой, ржавой лейкой.
Когда потом опять придет жара,
Неделю будешь сохнуть на скамейке.
                8
Провал. Из памяти глазницы
Пустые, смертные глядят.
Я смерть видала в многих лицах
И забывала, уходя.
А эту я ношу с собою.
Самой себе частенько лгу,
Что и один на поле воин,
Что и одна прожить смогу.
Как пережить? Все чаще снятся
Родные, милые черты.
Сама себе могу признаться,
Что был моим богатством ты,
Что потеряла. Как на свете
Прожить, когда кругом – беда?
О, Боже! Помоги, ответь мне,
Хоть каплю стойкости мне дай!
                9
Я знала, что будет так страшно,
И в лед застывает вода.
И в крошевом режущей каше,
Барахтаясь, буду рыдать.
Я знала, что будет так больно,
Чужое легко понимать.
Но то, что бывает настолько!
Нет, мне не хватило ума.
Я знала, как горестно лихо,
И тяжек невидимый крест.
Но то, что от горести тихо
И медленно жить надоест,
Не думала, кроя обновы,
И жизнь примеряя свою.
Нашелся опять таки повод
Стонать у судьбы на краю.
             10
А если жить невмоготу,
А если мир тебя сильнее,
А если все под хвост коту,
Что удержать тогда посмеет?
Ушло надежное плечо,
И все аккорды мимо клавиш.
Каким заморским калачом
Ты заманить себя заставишь?
Ходи, былого только тень,
Свое обличье изменяя,
И жди, когда настанет день,
Чтобы понять, что ты – живая.
И хрупкой верою держись,
Что есть и кое-что ценнее,
То, без чего нельзя прожить,
То, что отнять никто не смеет.
Не уничтожить никогда,
Пусть мир и рухнул в одночасье,
И черным вороном беда
Тебе весь свет крылами застит.
То, для чего не нужно слов,
Над чем ты не имеешь власти,
Чему название – любовь,
И только с ней быть можешь счастлив.
           11
Вся сила улетучилась куда-то,
Как дым от паровозного свистка.
Пуста, нища и очень виновата,
Вина и широка, и глубока.
Былая сила помнится все реже,
И под ногами рушатся мосты.
Как быстро рассыпаются надежды,
И с ними испаряются мечты.
Любой пустяк кидает в дрожь и холод,
Проблема кажется огромной, как гора,
И тяжелей, когда уже не молод,
И жизни собственной не очень-то и рад.
Когда-то я в мостах вбивала сваи,
Уверенностью пламенной горя.
Теперь-же я теряю и теряю,
И становлюсь со слабым в один ряд.
И это я, или не я, как будто?
О, как обвисли крылья за спиной!
Теряю жизни собственной минуты,
И камнем вновь с моста лечу на дно.
                12
Царствие небесное вору и глупцу,
Царствие небесное матери, отцу.
Царствие небесное тем, кто перешел,
Пусть на том им свете будет хорошо.
Царствие небесное мужу моему,
Были долго вместе, вдруг – по одному.
Злому и бездельнику укажите путь!
Царствие небесное после смерти – будь!
Бедному и знатному, (не минуешь смерть),
В царствие небесное приоткройте дверь.
Доброму и умному, другу и врагу,
Тихому и шумному на том берегу
Царствие небесное да во всей красе!
Царствие небесное всем, всем, всем…
              13
Сквозь пепел на жженную кожу
Живительной  влагой прольет,
И корни в земле растревожит,
И корку ростками пробьет.
Как будто-бы не было пепла,
Поляна покрылась травой.
Как будто сгоревшим и не был
Весной островочек живой.
Уже и цветы расцветают,
Знать все не сгорело дотла.
Как влаги той мне не хватает,
Чтоб тоже душа расцвела.
              14
Луна светила в облака
И в переплет оконный.
Была так значимо ярка,
Горда и отвлеченна,
Что ею отблеск ледяной
Остался незамечен.
И он теперь живет со мной
И по ночам мне светит.
Его в ладошку я беру,
Сквозь пальцы пропускаю
И вспоминаю про игру,
Затеянную Каем.
А нет у вечности часов!
Ей все равно, кто ходит
Ночь напролет, забыв про сон,
Как маятник на взводе.
Я по сравненью с ней – ничто.
Как в море – клочок пены,
В лесу свалившийся листок,
Пылинка во Вселенной.
Но и июльскую жару,
И то, что мало значу,
Увы, в расчет я не беру,
Когда в постели плачу.
            15
Бог не понял меня и отправил из дома,
И теперь я брожу на семи этажах.
А ступеньки на лестницах очень знакомы,
Только за руку некому больше держать.
Бог не понял меня, или я в лужу села,
Обретя тугоухость и ослепнув притом?
Видно песни не те я когда-то напела,
Полюбя заунывность, протяжность и стон.
Бог не понял меня. Я опять обвиняю,
Понимая, во всем виновата сама.
Растворяются краски, в серых буднях линяя.
Кто сказал – сейчас лето? Зима и зима.
Бог не понял меня. Мы не поняли оба,
Что хотим друг от друга на этой Земле.
Если  кто-то другой в моей шкуре бы побыл,
От настроя такого, как и я, заболел.
Бог не понял меня. Но дороги открылись,
И звезда загорела в сиянии дня.
Я гляжу на нее. Может он сделал милость,
Чтобы я объясняя, все смогла бы понять?
              16
Я не прижмусь щекой к твоей ладони,
Не обниму так крепко, как могла б.
Я раб своих желаний подневольный,
Пустых желаний мающийся раб.
И рассказать мне некому, что вечер
Пуст, одинок и холоден, как лед.
Я брошенный, несчастный человечек,
Пугающийся скрипа у ворот.
Но обещаю, скоро перестану,
Насильно разгоняя страх и боль,
Своим несчастным видом тебя ранить,
Чтоб ты обрел блаженство и покой.
                17
Все на помойку! И пучеглазую сову,
Сундук и койку.
Все, все, чем я живу. А взор потух.
Все на помойку.
Не нужно ничего. В костер! Скорей дрова!
Обидно даже.
Перечисляет вещи голова,
И настроенье гаже.
Зачем весь было убиваться век?
Как в муравейник
Тащить, тащить, загромождая свет,
Скребя колени.
Теперь что нужно? Нужно что?
Вот три сарая.
Заполнить, чтобы выбросить потом,
Не разбирая.
Вещизм петлю набрасывал, тянул
Всю жизнь за плечи.
Теперь весь скарб тоскливо огляну.
А нету печки,
Где можно сжечь все то, что нажила,
И нет колодца,
Чтоб утопить беду свою смогла
В ведерке с донцем.
               18
Цветущие флоксы с пушистой головкой,
Узорные листья растущей морковки
И ряд гладиолусов с острым листом,
На что мне все это? Все это на что?
Широкая простынь лазурного неба,
Кусок на столе душистого хлеба,
Круг солнца от летней жары золотой,
На что мне все это? Все это на что?
Тоскливые дни, злые ночи без страсти,
Как длятся часы, когда праздник не в праздник,
И сельский источник с святою водой.
На что мне все это? Все это на что?
А, кажется, день и неплохо был прожит,
Но что-то опять мое сердце тревожит,
И к ночи вопрос задаю я раз сто –
На что мне все это? Все это на что?
От мыслей ненужных, как мышка, скрываюсь,
Хожу по углам, огороду, сараям,
В работу впрягаюсь, но снова, как стон –
На что мне все это? Все это на что?
Вопрос вырастает, трепещет, как знамя,
Но как мне ответить, не сняв с души камень,
Раз кроме него и не нужен никто,
Раз в жажду забрали последний глоток.
Лишили воды засыхающий стебель,
Горчее кусок никогда еще не был.
Пожалуй, сравнить меня можно с кротом.
Но катится жизнь, несмотря ни на что.
             19
Я вместе с солнышком проснулась,
А у него дела на лад.
Трава, как кошка, встрепенулась
От августовского тепла.
И воздух чист,прогрет и светел,
Как будто солнце тут давно.
А ночью был холодный ветер,
И бушевало за окном.
Следы грозы легко стирая
Своим румяным языком,
Висело солнце над сараем,
Да и меня задело вскользь.
И по щеке лучом погладив,
Как быстро луч меня нашел,
Шепнуло: - Слушай, Бога ради,
Не плачь, все будет хорошо.
              20
Мы хотели радоваться вместе,
А одной мне ничего не надо.
Наступила я на горло песне,
Да и захлебнулась от досады.
Мы хотели долго жить и дружно,
Теплотой друг друга согревая.
А одной мне ничего не нужно,
Ветер мне пылиночки сдувает.
Мы хотели… Или я хотела?
Без меня день новый обретая,
Ты другую сочинил новеллу
И туманным облаком растаял.
И осталась со своим желаньем,
Как старуха с колотым корытом,
Где страданье – божье наказанье,
Полной мерой до краев налито.
Неужели многого хотела,
Что судьба распорядилась строго?
Ах, какую песню бы я спела
Перед выдуманною дорогой!
Видно вразнобой пошли желанья,
Бог сидел и пристально сличал.
И тебя уносит в мирозданье,
Чтобы ничего не обещал.
             21
От дождя все, кажется, воспрянуло,
От сквозного, серого дождя.
Небо заморочилось туманами,
Ночью звезды больше не глядят.
Долгожданной влаге звонко славу льют
Горла пересохшие у рек.
Травы поднимаются и в рост встают,
Глянцево выглядывая вверх.
Жестяные крыши на сараях
Словно мелом понатерли медь.
Дождик неустанный всех порадовал,
Только мне нерадостно смотреть.
Вижу, как отблескивает россыпью 
Капелек сиреневый листок.
Годы утомительною поступью
На закат идут, не на восток.
И жара куда-то сразу канула.
А когда-то сорок раз на дню
Приходилось воду пить стаканами,
Чтобы не засохнуть на корню.
От дождя все, кажется, воспрянуло,
Видимо надолго и всерьез.
Но воспрянуть с незажившей раною
Мне самой еще не удалось.
                22
Что-то потухло. Но стержень остался.
Он не дает опускать головы.
Поизмочалился, поистрепался,
Словно под северным небом ковыль.
Пусть для кого-то подпорка убога,
Лучше никто мне подставить не смог.
В главном своем уповаю на Бога,
А остальное решится само.
           23
Не ценим мы вас, не ценим,
Но это пока, пока,
Пока наша жизнь не изменит,
Что кажется – на века.
Не ценим мы вас, как лошадь
Копытом – подковы бьет,
Как чашу из глины – оземь,
Отчета не отдаем.
Живем в плену убеждений –
Соломкою выстлан путь,
Пока выстрел смертельный
Не ранит кого-то в грудь.
Не ценим мы вас, нам сложно
Ценить, что всегда – свое.
И крошки сметая ладошкой,
О хлебе тревогу не бьем.
И вот, отдаляясь, тени
Уходят, как облака.
Не ценим мы вас, не ценим,
Но это пока, пока…
          24
А заштрихованные тени
Меня встречали у ворот.
Я знаю точно, со ступенек
Никто навстречу не сойдет.
А потому, что провожали
Все те же тени, как ушла.
Они гурьбою вслед бежали,
Просили, чтоб с собой взяла.
Просили так, что тошно слушать,
Но мировой порядок свят.
И я не Бог. И кто к тому же
Потом встречать будет меня?
          25
Как быстро и грустно истаял
Отпущенный на лето срок.
Уже с сентября и до мая
Не плачен за солнце оброк.
Везде паутинки летают,
И желтые листья скорбят.
Ах, как мне тепла не хватает,
И как не хватает тебя!
До стона, до боли, до дрожи…
А помню я все наизусть,
Как в холод согреть меня можешь
Руками, словами из уст.
От пасмурных дней обессилев,
Все клонится долу окрест.
Становится очень красивым
Цвета изменяющий лес.
От желто-зеленого тона
До темно-багровых тонов.
Пусть детская эта влюбленность
Останется вечно со мной.
         26
Три окна глядят на дорогу.
В доме пусто. Стоит тишина
По углам, во дворе, на пороге,
И ее не хотелось бы знать
Окнам, стенам, горшкам и кастрюлям,
Ложкам, плошкам. И даже цветок
Верещит, что его обманули,
И отправили жить в дом пустой.
А хотелось, чтоб кто-нибудь бегал,
Чтоб, стараясь, стучал молоток.
Занесет этот дом белым снегом,
И о том не узнает никто.
Если кто-то тропинку протопчет,
От молчания грусть затая,
Я, мечтая сиреневой ночью,
Представляла, что это не я.
          27
Мне не хуже, чем другим,
Вот опять день прожит.
Рвется – Боже, помоги!
Кто ж еще поможет?
Мне не лучше, чем другим.
Может быть застыну
Среди айсбергов и льдин
В океане синем.
Мне, наверное, никак,
Если с кем сравниться.
Наше горе – как башмак,
Влепится, сроднится,
Обожмет со всех сторон,
Пустит корни в душу.
Но такого – миллион,
Если всех послушать.
И кому-то во сто раз
Тяжелей, как кляче,
Что с последних сил напасть,
Умирая, тащит.
Но не хочет слушать слов
Сердце ночью длинной.
В груди бьется тяжело
И от горя стынет.
          28
Встречаю сумрачность рассветов…
Седой восток тепло упрятал.
Начало осени – не лето,
Встречаю сумрачность закатов.
Встречаю день полупустынный,
Чтоб облегченье подарил.
И стыну, стыну, стыну, стыну,
Но не снаружи, а внутри.
На языке – тянущий холод
А рядом с сердцем льда кусок.
А где душа – сидит осколок,
Чуть шевельнешь, и боль в висок.
Я обращаюсь аккуратно,
Чтоб ненароком не толкнуть.
Встречаю сумрачность закатов
И провожаю в дальний путь.
            29
Пятый месяц пошел. Мне нисколько не легче.
Вот уж алые кисти на рябине зажглись.
Я завидую птицам свободным и певчим,
Что счастливые в неге поют о любви.
А ко мне, подувядшей, вызывающей жалость,
Эту песню петь птица уже не летит.
Как когда-то за ней, устремляясь, бежала!
И, казалось – поймаю, в обе руки схватив.
А сегодня тем песням я подпеть не сумею,
А сегодня зажала мне горло беда.
Чем счастливее песню слышу, тем мне больнее,
Потому, что тебя не вернуть никогда.
          30
Полгода прошло. Как колотится сердце!
Но я привыкаю к бессилью пред смертью
И к мысли, что нет тебя, нет тебя рядом.
К тому, что не будет, привыкнуть бы надо.
К тому, чтоб не звать, от утраты немея,
К тому, чтоб не ждать, о былом не жалея.
И скоро три четверти, год недалече…
Но как же тосклив наступающий вечер,
И как одиноко летают снежинки.
От года прошла лишь одна половинка.
Как будто когда обе к году пройдут,
Себя снова целою я обрету.
И хилым растеньем, под ветром качаясь,
Жизнь тянется. Я ее не замечаю.
             31
Одна. Есть такое противное слово,
И сразу на дно с ним нырнуть я готова,
Чтоб там утопить, придавивши коленом,
Чтоб выплыло слово другое на смену.
Один. Так звенит по степи колокольчик,
Он тоже один оставаться не хочет.
И многоголосие травы качает,
Но я свой пока еще не отличаю,
Поскольку не выплыла, волосы в тине,
И очень расплывчата в речке картина.
Сюда не доносится звон колокольцев,
Здесь только русалки и лешие водятся.
Мне с ними водиться уже не по чину,
А, в общем, и в тине сидеть нет причины.
Одна прозябаю, такая судьба…
Мне нужен не звон, а наверно – набат.
                32
О, есть кладбищенские глины,
Что прилипают, не отнять.
Ты не сегодня мир покинул,
Оставив сиротой меня.
Сапог цепляет, то полдела.
Душа не хочет отпустить.
Неужто горю нет предела?
Я каждый день шепчу – прости.
Прощаюсь, каюсь, отпускаю,
Но не отлипнет от меня,
Вот глина цепкая какая,
Как память о прошедших днях.
Я помню, как за руки держишь,
Не покатилась чтоб на льду,
Жалеешь, помогаешь, нежишь,
Руками разводя беду.
И я привыкла представляться,
Что слаба, немощна, больна.
Вот я б ушла, а ты остался,
Хватил бы лиха-то сполна.
Как корень вырвали, закинув
Сухую ветку – пропадай.
О, есть кладбищенские глины,
Не отпускают никогда.
                33
И все потеряно, желанье, смех, мечта.
Сижу растерянно у чистого листа,
И грифель карандаш мой крошит,
И никуда, похоже, я не вхожа.
Ни к этим, тем… Хожу по кругам ада,
Встречая равнодушие во взглядах,
Припоминая, объясняя, уличая
Саму себя, и снова огорчаюсь.
Держусь с последних сил, нельзя иначе,
И никакого маячка мне не маячит,
Ведь я решила жить,( ах, пустота!)
Решила жить с открытого листа.
               34
И сразу пусто, глухо… Будто немота
Атаковала, ничего не надо.
О, как меня страданием достал
Дом опустевший с опустевшим садом.
Любителям наживы – все бери!
Я в этот час настолько равнодушна,
Что даже не дойду до той двери,
Где вор потащит новую подушку.
Зато потом, когда пройдет мгновенье,
Как горестно обида сцепит рот.
Захочется лечь прямо на ступени,
Закрыть руками сад и огород.
Как будет дорог даже гвоздик ржавый,
Когда его на месте не найду.
А где лопата? Я ж вчера держала
Ее, копаясь в собственном саду.
А тяпки, что прошедший год пропали,
Так до сих пор в сараях не нашлись.
Нет, хватит мне валяться на диване,
А то совсем останусь на мели.
             35
По застылой траве – сердцу стылому
Все одно… Все равно… Раз без милого.
Ледяными руками… Не спрячешься.
В лед – вода. Не отмоешься начисто.
Рот царапает хлебная корка,
Тяжело у души на задворках.
День встает ослепительно-синий.
Осень поздняя. Утро. Россия.
Отогреть я пытаюсь несмело
Душу, сердце, желанья и тело.
Руки – кутаю, душу – не прячу
Тихо сердце прошу – да не плачь же.
Рыжий кот греет лапки на солнце.
Крыши в инее, окна в бронзе.
А петух не поет на насесте.
Как же так получилось – не вместе?
Не в одном, а по разным раскиданы
Души в холоде, сердца в инее.
И твое, и мое. Не согреешься.
Остается лишь только надеяться
На нежданную в жизни удачу.
Мне на грудь прыгнул солнечный зайчик,
И, неслышно скользя, будто зверь,
Луч зажег бриллианты в траве.
             36
От горячего чая намокли глаза,
Я хлебнула случайно.
Тебя нет, ну и что? Это просто слеза
От горячего чая.
На пустом перекрестке в спине передрог,
Как ногтями по стеклам.
Тебя нет, ну и что? Это лишь ветерок
Пробежался холодный.
Вот тоска подползает, полою плаща
С головою накрыла.
Ну, а я продолжаю себя увещать –
Под плащом просто пыльно.
Просто душно немного, немного темно
И чуть-чуть одиноко.
Я упорно шепчу – все в порядке со мной,
Пусть пола и промокла.
Это чай виноват, ветерок виноват,
Виновата погода.
Это было не раз, и судьба не нова
Високосного года.
           37
Незримою тенью присутствуешь всюду,
В любом уголке, или груде вещей.
Ты думал, тебя я назавтра забуду,
Иль вдруг захочу фогографии сжечь?
А я каждый день их смотреть собираюсь
И все не могу. О, как больно внутри!
И воспоминания так сильно ранят,
Что то холодеет душа, то горит.
Горит на костре былых сожалений,
Тебя, как дите неразумное, жаль.
Ты будто мои обнимаешь колени
Так крепко, что мне никуда не сбежать.
И ночью пустынною часто мне снится,
Что снова мы вместе, что я не одна.
Но утром, едва разлепляю ресницы,
Опять горькой правдой стоит тишина.
Так вот когда смноженный мрак одиночеств
Меня на пути покаянья настиг.
Настиг и тебя, коль расстаться не хочешь,
А может и я не хочу отпустить.
             38
Ночами – заботы,
И днем, как во снах.
Я после субботы
Сегодня – одна.
Идет воскресенье.
Воскресло-то что?
Измяты постели,
Исписан листок.
Я что-ли воскресла,
И все впереди?
Там всем хватит места.
Господь наградит,
Уж коли воскреснуть
Смогу, не пропасть.
Все кажется пресным,
Что ни покопай.
Не нужно – глубинно.
Как взять, подарить
Слепому – картины,
Постящему – гриль,
Безногому – пляску,
Глухому – свирель.
Мне б – капельку ласки,
Чтоб выжить теперь.
           39
К одиноким подушкам слезы липнут, как камедь,
Но мочи, не мочи, не поможет слеза.
И, склонясь головой, тихо вздрогнула память,
Отмотала, как ленту, дней обрывок назад.
Помнят эти подушки, знают тяжести разность,
Две головки делили пух-перо пополам.
А другие не знают таких несуразиц,
И лежат, сердобольные, в разных углах.
Головою одной, как три века примяты,
Напитали и боль, и тоску, и печаль.
И теперь их, уставших и чуть виноватых,
Будут дуть пылесосом, кулаками стучать.
Толи с высохшей соли, толи горе запрятав,
Постарели подушки и сжались в комки.
Не лежится одним на широкой кровати,
Давят сердце и душу, бока и виски.
У ночного пространства есть особый оттенок,
От подушек таких никуда не сбежать.
И, завидя печаль, не торопится время,
Ледяными руками секунды зажав.
               40
Ты не придешь уже, я знаю,
Мой смелый рыцарь на коне.
Так высоко сейчас летаешь,
Что и не помнишь обо мне.
Тебе я не открою двери.
О, как проплаканы глаза!
Одну я потеряла веру,
Что ты воротишься назад.
Не приходи. Я от отчаяния
Просила Господа вернуть.
Мне журавли – прощай – кричали,
Крылами сизыми взмахнув.
Мне ветер – не зови – пророчил,
А я отмахивалась в ночь.
Есть невозможность в том, что хочешь,
И невозможно тут помочь.
          41
Полежать в горячей ванне. Хорошо.
Вот хоть что-то, чтоб мороз душу не жег.
Посмотреть хороший фильм. Про все забыть.
Вот хоть что-то, чтоб себя не бередить.
Крепче чаю с медом, с сушкой погонять.
Вот хоть что-то, чтобы руки чем занять.
Книжку в руки и, забывши про года,
Улетать опять неведомо куда.
И хвататься за любой попавший труд.
А иначе просто-напросто помру,
А иначе – колотиться о косяк.
Все не то и все не этак, и не так.
Лишь бы сердце не сжимать свое в горсти,
Лишь бы душу хоть немного отпустить,
Лишь бы вновь тоска меня не забрала,
Что угодно, чтобы дальше жить смогла.
                42
А было ведь, было хорошее,
Не день и не два, и не год.
Бредет моя осень некошеным,
Ромашковым лугом бредет.
Какою-то тропкой нетоптанной,
Я здесь никогда не была.
А как хорошо шагать во поле,
Уйдя далеко от села!
Кузнечики звонко стараются
Веселую песню пропеть.
Смогу ли оставить я в памяти,
То, как хорошо было здесь?
Зажмурив глаза, по наитию
Пытаюсь свой сон удержать…
Ах, жаль, что была только зрителем,
Подушку руками зажав.
              43
Все, думалось – там, все еще впереди,
А как оказалось, пути завершая,
Бог наши желанья почти не глядит,
И звездочка вдруг покатилась большая.
И остановить я ее не смогла,
Летела звезда, чтобы не было поздно.
Душа обнажила себя в зеркалах,
И в небе качнулись висящие звезды.
Я, сделав бросок, подхватила ее.
О, горе, как быстро она остывает!
И не обжигает, и света не льет.
Скончалась. Все в жизни вот так и бывает.
И мой независим последний маршрут
От воли других, чтоб они ни хотели.
Я знаю, что я в полнолунье умру,
Чтоб звезды вокруг и кружились, и пели.
Но может одна, как алмазик, звезда
Оттянет тот миг и протянет ручонки.
Вот ей Бог способностей множество дал,
Малюсенькой, умной, волшебной девчонке.
                44
И – тьма. Другому б не снести.
И – страх. Другого бы задушит.
А я могу еще вползти
В какую-нибудь из отдушин.
И- жуть. Другой сошел с ума.
И – смех. Не очень почитаем.
Но нарастающий туман
От сопротивленья тает.
Сцепляю зубы. Что-ж, изволь,
Наваливайся громадой!
Никто не смеет против воли,
Судьба и воля ходят рядом.
              45
Жизнь справедлива. Грех на жизнь
Валить промашки и пробелы.
Я заштрихую белым мелом
Все то, что не смогла прожить.
Вот этот домик у реки,
Где реют птицы над водою,
Где тень ложится от ракит
На отраженье голубое.
И на скамейку, где вдвоем
Сидеть могли бы на закате.
Воображение мое
Мне только горем новым платит.
Все заштрихую.Пусть не стал
Сейчас путь более счастливым,
Но не могу я перестать
В себе копаться кропотливо.
Но что-то, видно, все-ж к добру
В моей душе пустило корни,
Раз штриховать решила вдруг
Я белым мелом, а не черным.
                46
Нет, не хочу уже, не буду плакать
И отгоняю слезы за версту.
День свеж, упруг, как у буханки мякоть,
И весел, как горланящий петух.
Ночной морозец подковал все льдинки,
Укрыла землю снега пелена.
И я с утра топчу везде тропинки,
Как будто бы хожу здесь не одна.
Кошачий след дугой в сугробе белом,
И у крылечка птичьих лапок сеть.
И, кажется, мне плакать расхотелось,
А что-нибудь тихонечко пропеть.
               47
Чем-то пахнет. Какой инородный
Запах. Может быть пахнет весной?
Непохоже. Так пахнет свобода,
Вкус которой забылся давно.
Та, которая видится ночью,
Когда плакать устанешь и петь,
И на миг ощутишь непорочность
Отмывая след прожитых лет.
Раздвигая безудержно дали
Взором внутренним, ищешь слова,
Чтоб ее убедить, что не стали
Вещи – главным, тупей – голова.
Приходи поскорее свобода,
Вновь, как птица, с тобой полечу!
Боже только для этого создал
Человека, огонь и свечу.
Лик свободы порою опасен,
Но на то и нужна голова.
Ждут крылатые кони – Пегасы,
Их давно кто-то мне подковал.
             48
Не надо спорить. Жизнь – она прекрасна,
И каждый хочет чуточку продлить.
Пусть опостылость буден сгложет праздник,
И тело непослушное болит.
Есть в этой жизни верная примета,
За черною белеет полоса.
 И зимушку всегда сменяет лето,
Пусть толще не становится коса.
За холодом – тепло. Смотри с улыбкой.
Эк, как тебя в ухмылке повело!
Живешь в придуманном тобою мире зыбком,
А настоящий, не хорош он и не плох.
Мир так, как есть. Он не имеет граней.
К чему-то соотносишь себя сам.
И здесь есть некто, что и войны грянут,
А им прекрасно, как на небесах.
Попасть на пир желая исступленно
Не обозлись. Попроще-ка лицо.
Смотри на мир приветливо, влюбленно,
И счастье будет. Лет через пятьсот.
               49
Могла ли я думать, сомненьем дыша,
Что в жизни сама теперь буду решать?
Решать за тебя, за себя, за других.
О, Боже, в решенье моем помоги!
А раньше, казалось, решала сама.
Какое неведенье, глупый обман!
Уже не уйдешь, скромненько промолчав,
И даже минуточки нет на «сейчас».
А мир окружающий просит ответа.
За все отвечай, за дожди и за лето,
За утренний холод, что лезет в дома,
За сон и за голод, за все и – сама!
За грусть, что не кажешь, за день, что проходит,
За тень на плетень, за сорняк в огороде
В ответе, в ответе, в ответе, в ответе
За все и за вся, и на целой планете!
Куда размахнулась? Да спросит ли каждый…
Кому он и нужен, мой опыт вчерашний…
               50
Ничего не пишу. Пострадаю и снова,
(Как живу, как дышу?) надеваю оковы.
В голове – пустота, нету в доме порядка.
И легка, и чиста укоряет тетрадка.
Закружившая осень землю листьями стелет.
Зреют зерна в колосьях. Я живу,как умею.
Успокоиться мне бы, не просить невозвратного.
Все равно, где бы не был, жизнь – как подвиги ратные.
Каждый день проминая, словно тесто для хлеба,
Я живу так, как знаю. Распогодиться мне бы!
Мне б развеяться что-ли, разлететься, распеться,
Разгуляться во поле, засмеяться, как в детстве!
Позабыться, подняться над землей, словно птица.
Сны тревожные снятся. Знать оковам – разбиться.
                51
Уходи печаль, уходи тоска!
Надоели.
Хоть куда беги, словно бы в тисках,
В самом деле.
Я озлилась вдруг, обрести хоть чуть
Счастья захотелось.
Я еще живу, я – жива! – кричу,
Понабравши смелость.
А кому призыв? Да самой себе,
Изнутри остуда.
Если будет так, нет сильней побед
Для седых и мудрых.
            52
Даже и не знаю, что мне хочется,
В собственную душу не залезть.
Мандаринный запах одиночества
Перед Новым годом, словно крест.
С мандарина кожуру сдираю.
Весело и вкусно есть вдвоем,
А одной – лишь горечью растает,
И острее одиночество мое.
Но зато обычай не нарушу –
Мандарины, Новый год, салат…
Если беды да чему-то учат,
Ты был лучшей из моих расплат.
              53
А я верую, верую, верую
В эту чистую ноченьку белую,
В эту землю, луной освещенную,
И в себя, вчера Богом прощенную.
В небеса,где гуляет медведица,
Верю в счастье, что завтра мне встретится.
Верю в Бога и черта, судьбу и рок,
Что уже залаталось мое крыло,
Что недолго осталось мне мучиться,
Верю, верю… А там как получится.
              54
О, как стараюсь выжить
Минуты, ночи, дни!
А счастье ближе, ближе,
Лишь руку протяни.
Стараюсь удержаться,
Хоть это нелегко.
Беру пример с Пизанской,
Где крену – семь веков.
Стоит, судьбы достойна.
О, башня всех времен!
Наклон суровый воина,
Что был непокорен.
               55
Ласточка моя бессонная,
Грустная моя душа.
Сколько перьев было сронено,
На сырой земле лежат.
Сколько коршунов царапали,
Все-же не смогли известь.
Вырываясь с цепких лап их,
Не забыла свою песнь.
Защитить смогу теперь я
Этой ласточки крыло.
Ну, а перья, что-же перья…
Вон их сколько отросло.
Ты лети, душа-бессонница,
Разгоняясь от земли.
За тебя не беспокоюсь я,
Жизнь у Бога отмолив.
            56
Малейшую возможность
Руками ухвачу.
О, как меня тревожит,
Что я не тем плачу.
Что не туда шагаю
И делаю не то.
За далью и снегами
Найти бы мне исток.
Исток той самой речки,
Которой поплыву
Туда, где свет и вечность,
Не слушая молву.
Какой другой долиной
Река моя бежит?
Хотя бы с половины
Войти, чтоб дальше жить.
            57
Есть фотографии на память,
Носки, ботинки, плащ, пальто,
Тоска пустыми вечерами
И слез безудержный поток.
Не то, что нужно. Даже -  слишком.
И то, что есть, все – никуда.
Он будто на минуту вышел,
А затерялся на года.
Костюмы, тапочки, смешенье
Вещей. Воспоминаний месть.
Как будто будет возвращенье,
Иль неожиданная весть.
Безумно, зряшно, скушно, глупо
Тени усаживать за стол,
Миры в одно мгновенье спутать,
Ведь он тебе уже никто.
Другой. С другими. Разных жизней.
Тут поворот, а там обрыв.
Не разглядеть сквозь грани призмы
Простым хрусталиком миры.
Соединить, лишь к ним причалив,
Мгновенья можно, жизнь отдав.
Но замысел первоначальный
Уже я не могу предать.
                58
Последний день кружил снегами
Пред тем, как в пропасть улететь.
Был для меня уже, как память,
А для него вратами в смерть.
Последний день пред поминальным
Слезой висел на проводах.
И был он искренне печален
И грустен так , как никогда.
Он и мои печали множил
И с каждым часом увядал.
Я еле сдерживалась тоже,
Чтоб в голос с ним не зарыдать.
Из наших слез туман сгустился
И оторвался от земли.
Упали капли в воды Стикса
И чью-то лодку понесли…
            59
Отпустила. Ушел. И, скорбя, оглянулся.
И на улице стало тепло и темно.
Оглянулась и я, и невольно запнулась,
Под глядящей безжалостно полной луной.
Среди кочек и рытвин, и тропинок мне тесно.
На открытых просторах и мысли свежи.
Может в этом селе и есть мое место,
Что на трех перекрестках свободно лежит?
Выходи за село – ширь от края до края!
Небеса опрокинутой чашей лежат.
Дует ветер с полей, и сильней я не знаю
Этих ветров, что силою не удержать.
Поле рядом во ржи, и тюками соломы,
Словно вехами, мой обозначило путь.
Есть в селе один дом. В этом доме я – дома,
Где могу облегченно всей грудью вздохнуть.
              60
Подходил когда-то к пристани
Белый катерок.
А теперь, полночи выстояв,
Я дала зарок.
Здесь когда-то руки сильные
Перетягивали плот.
А теперь волною синею
Плот твой унесло.
Унесло в страну туманную,
Переправы нет.
Окликать тебя не стану я,
Даже и во сне.
Огонек, в тумане гаснущий,
Твой последний след.
Помашу рукой. Будь счастлив, мой
Рыцарь – Водолей.
           61
Я не хотела отпустить
И не могла.
О, Боже! Господи, прости
За мой разлад.
За мой изъян, за в горле – кость,
За в горле – ком.
Не дай кому, чтоб довелось
Все – о другом.
О нем, единственном, о том,
Кто спать не дал.
Как не дает мне спать листок,
Пишу когда.
Как не дает мне жить тоска
В иные дни.
Тоску и радость вместе как
Соединить?
Повыгоняла с головы,
Из сердца – вон.
Не стать, тебе, сухой ковыль
Плакун-травой.
И ярким цветом в сентябре
Не полыхать.
Ведь ни одна еще из рек
Не повернула вспять.
              62
Я сама себя забросила
В поле сорною травой.
Сильно высыхаю осенью.
И весною чуть живой
В поле стебелек качается
И тихонько шелестит.
Но никто не откликается,
Чтоб на зов его придти.
Стебелька листочки горькие,
Желтизна уже видна.
Видно бочкою бездонною
Горе выпито сполна.
Но глазами безутешными
Вижу алую зарю,
И, промыв дождями вешними,
Свои листики дарю.
            63
Ты шел дорогой трудной
По весям, городам.
О, мой мальчишка юный,
Ушедший навсегда.
Теперь несу, как знамя,
Дни, в узелок связав,
О, мой мальчишка-память,
С усмешкою в глазах.
Ты все мои надежды
На – в старости кусок,
О, мой мальчишка нежный,
Просыпал, как песок.
Перебираю слайды,
Где минус и где плюс?
О, мой мальчишка славный,
Я за тебя молюсь.
На память об измене,
Что дом мой тих и пуст,
На кладбище сирени
Я посадила куст.
Стучи в окно дождями,
Уже не отзовусь,
О, мой мальчишка-странник,
О мой мальчишка-грусть…
               64
Ах, как горько в день вчерашний я
Без тебя жила.
Горечь рыжей промокашкою
Рвется у стола.
Промокашкой слезы вытру я
В честь другого дня.
Я хочу, чтоб позабытое
Не нашло меня.
Никому теперь не верю я,
Знаю все сама.
Обрубаю встречи первая,
Будто атаман.
Если что-то мне не нравится,
Встану и пойду.
Ведь я умница-красавица
В нынешнем году.
Распахните чайки белые
Белое крыло!
А была б еще и смелою,
Вот бы повезло!
                65
Голубые дожди промывали дороги,
Проверяли листочки на крепость и звон.
Голубые дожди целый век рядом ходят.
Подставляй им макушку, коль еще не влюблен.
Пусть промоют мозги, застарелые шрамы.
Рассыпается глина, коль исчезнет вода.
А дождями все трещинки снова затянет,
И начнешь на ромашке, мечтая, гадать.
Голубые дожди поливают немногих.
Мне сегодня приснился один такой дождь.
И, сведя воедино по жизни итоги,
К голубому дождю, как к спасенью, идешь.
              66
Над застывшей, седой, засыпающей пашней
Журавлиный, прощальный, повиснувший крик.
Здесь обломки надежд, как разрушенных башен,
Уцелели, лежат. Снова строй и пари!
Собирай кирпичи и размешивай глину.
Может будет не так храм красив, но пока
Лепишь, замок любви, что давно был покинут,
Заполняется светом, и теплеет рука.
Пусть неровные арки и корявые стены,
Снова в окна прольется удивительный свет.
Над твоей головой золотой диадемой
Позабытой надежды засияет рассвет!
                - - -