Светлана и Женский век. Часть первая. 6

6.
СЕМЕЙНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.

- Мечта одна: случиться в женской ручке
Мне зеркалом, чтоб десять раз на дню
Ей говорить, что нету её лучше.
Другие мысли просто я гоню.
Сидеть, писать… и создавать шедевры.
На этот образ просто свет прольём…
Я – гений? Потому увидел первым?
Кто скажет мне, что в образе твоём?
Какая-то в нём колдовская сила…
Я только отражение пишу.
Ты зеркало моё вновь посетила.
Я на холсте с тобою согрешу.
Ты вырвала меня тогда с корнями,
В меня вдохнула часть своей души.
Девчонка с не подтёртыми соплями…
Уже тогда заставила – пиши!
Уже тогда, нарушив все законы,
Я выбрал путь, рука схватила кисть…
Переступлю… переступлю каноны –
Ты в зеркало моё лишь улыбнись!
Не предвкушеньем будущих соблазнов,
Сама ещё не ведая зачем,
Ты вывела из дебрей непролазных
Того, кто Лешим вам известен всем.
То раньше я кружил людей лесами,
Теперь меня по времени кружишь.
Но я держусь обеими руками
За зеркало, в котором ты стоишь.

Довольно небольшая мастерская.
Винсент, весь в красках, за столом сидит,
Дымит сигарой, зелье попивая,
И в зеркало с собою говорит.
Поддерживает тонус…, или градус?
Пустых бутылок уже целый ряд.

- Яга всучила. Вроде и не гадость,
Но я отвык, вот щёки и горят!
Очеловечился… и под глазами тени…

Вдруг делает он полуоборот –
Услышал, сзади скрипнули ступени:
- Кого ещё… нечистая несёт?

- Винсент, твой образ зеркало покинул, –
  Светлана сходит со ступеней вниз:
- Писать собрался новую картину?
А, может, между мыслями повис?
Справляешь ли ты радость Марианны?
Но почему сидишь тогда один? –
Вопросами засыпала Светлана.

- Себе сегодня сам я господин! –
И кулаком он столик припечатал.
Подпрыгнула посуда вся на нём.

- Но почему себя от нас ты спрятал?
Мы в толк никак чего-то не возьмём.

- Мужчина я, – его скупые слёзы
Вдруг заблудились где-то в бороде,
Но он сидит и не меняет позы:
- А вы за мною ходите везде!
Уйди, не видишь, я сижу в печали!

- Печаль твоя перед тобой стоит…
А здесь светло, в твоём рабочем зале…
Присесть мужчина даму пригласит?

Она была в прозрачном пеньюаре –
Чуть с блёстками, зеленоватый цвет:
- Как думаешь, Винсент, меня не старит?

- Ты издеваешься? – с ухмылкой был ответ.
Он усадил её почти напротив –
Так выгодней глядится на свету.
Не мог Светлану тенью он испортить –
Художник! – подчеркнул он красоту.

- Мы столько лет с тобой уже знакомы,
Но не привыкну я к тебе никак…

- Друг к другу души близкие влекомы.
А ты давно влюблён в меня, Лешак!

- Ну, ты сказала… Впрочем, не скрываю –
Влюблён… всегда…. Всегда я был влюблён.
Ты – божество!.. Но я же понимаю –
Не быть нам вместе… Это, как закон!
Мадам люблю… за ту святую верность,
Которую она в себе несёт.
К тебе ж Светлана у меня чрезмерность
Любви и чувств…. Ты мой запретный плод!
Ужели становлюсь я человеком?
Для нежити чувствительным я стал…
Два раза не хочу входить я в реку.
Ты для меня всего лишь идеал!
Махнём с тобой наливки от бабули?

- Махнём! А ты сигарой угостишь? –
И глазки изумрудами сверкнули.
Ну, разве перед ними устоишь!
Сидят и пьют они, дымят сигарой
Для экономии – одною на двоих,
Такою импозантнейшею парой,
Такою… компанейскою для них. 
Как говорят обычно: вспоминали
Они все приключения свои,
Как титулы Светлане добывали
И игры закулисные вели.
Откинувшись на спинку, изучает
Он рюмки содержимое на свет.
Винсент уж пьян, поэтому скучает,
В нём заинтересованности нет.
Но не был вроде ранее подвержен
Он перепадам в настроении своём…
И всё-таки в художнике есть стержень:
- Светлана, нам опасно быть вдвоём.

- Оставь в покое ты свои страданья.
Не бойся, не изменишь ты мадам!
Во-первых, не имею я желанья,
А, во-вторых, и повода не дам.

- Ты повода не дашь? А как же это? –
За пеньюар схватился он рукой:
- Ещё скажи, что ты и не раздета?

- Пора привыкнуть к этому, друг мой!
Ко мне ты относись лишь как к модели,
Ценитель мой и женской красоты.
Запомни же: дойдёт коль до постели,
Художником быть перестанешь ты.
Я ж у тебя тогда войду в обычай,
И стану просто лишь одной из тех.
С тобою быть за рамками приличий?
Искусство выше сладостных утех!
Я буду для тебя, как нежный персик,
Который только с ветки ты сорвал, –
  Сама же оголяет свои перси:
- Я для тебя всего лишь идеал!

Винсент сидит с нетронутым напитком
И впитывает Светины слова.
Она же продолжает свои пытки –
Сидит уже прикрытая едва:

- Ты можешь пожирать меня глазами.
Я иногда так этого хочу…
И всё, Винсент, – она, взмахнув полами,
Закрылась. – Я ведь тоже не шучу.

Он машинально рюмку опрокинул
И припечатал донышком к столу –
Но… протрезвел!.. и… душу кто-то вынул.
А не она ли там стоит в углу?
Глаза протёр…. А перед ним Светлана,
В него вперив свои зрачки без дна:
- Пойдём, художник, ждёт нас Марианна.
Поверила, но не совсем она.

- Шесть месяцев. Или почти? Полгода.
Всего-то! Что ты, разве это срок?
Дороги нет железной, парохода…
Он и уйти-то далеко не мог!
Не знаю кто письмо сие отправил,
Но чувствую, что в этом есть подвох.
Сыграть с тобой они хотят без правил.
А кто? Зачем? Мы подведём итог,
Когда узнаем правду, Марианна.
А самого посланца помнишь ты?

- Да, да! И как-то выглядел он странно…
В нём были неприятные черты.
Тогда его и в дом не пригласила.
Отдал письмо и тут же он исчез.
Я даже ни о чём и не спросила,
И он в карман за словом не полез.

- Ну, ничего. Ты крепкая девчонка.
Не забывай, что у тебя есть мы.
Винсент, родит красавица ребёнка?

- А что, Светлана, точно – до зимы!
И пуповину вместе перережем,
И наречём в честь папки – Михаил!
И будет он – Михал Михалыч Гежин!
Ещё моряк, как Пётр говорил.

- Конечно же, ты вспомни, Марианна,
Сам император дал тебе наказ, –
 И руку на живот кладёт Светлана:
- Что, морячок, порадуешь ты нас?
Вот папку, жаль, увидишь ты не скоро.
Ну-у… чему быть, того не миновать.
Зато для мамки будешь ты опорой,
И папку вместе будет легче ждать.
Появится мальчишка-непоседа,
Пойдёт тогда у нас он по рукам.
Винсент, себя ты представляешь дедом?
Вы бабушкою будете, мадам!

Мадам сидела здесь, за натюрмортом,
И слушала вполуха разговор.
Винсент на канапе прилёг с комфортом,
Лежал, ладонью лоб усердно тёр:
- Я – Леший – дед! Такое не приснится! –
Лежал и сам собою рассуждал:
- Готов со Змеем об заклад побиться,
Что мир ещё такого не видал!
А бабка – ведьма…. Ну. все бабки – ведьмы!

- Я попросила бы тебя, мой дорогой!..

- Но мы-то, мы… находимся же средь мы
Людей… и станем ими мы с тобой?
Кикимора – жена! А скоро – мама!
Как завернули в сказке мы сюжет!
А, может быть, в ночи великой драмы
Мы смотримся, как хоть какой-то свет?

- А ты попробуй, напиши картину, –
 Светлана села рядышком на стул. –
Сюжет нашёл, нашёл писать причину.

Он извинился, рот прикрыв, зевнул.

- Ужели скучно? Вновь герой младенец!
Младенец, правда, чёрной стороны.
Но всем героям место есть на сцене,
И в этот век амбиций все полны.
А там, глядишь, на тёмном небе
Мы с вами путеводную звезду…
Для новой сказки нам малыш потребен.
Всё, хватит! Так я далеко зайду.

Винсент лежал, мадам писала, сидя,
Мари сидела, гладила живот,
Светлана за столом – картину видим,
А на столе готовый натюрморт.
Идиллию нарушила нам Лора,
Впорхнувшая в открывшуюся дверь.
Не слышала она их разговора –
Сама его продолжила теперь:

- Кики ко мне сегодня забегала,
Так радостно светился её лик.
Мне на ушкО тихонько нашептала,
Что Миша экспедиции достиг.
Но почему-то под великой тайной,
Наедине всё и без лишних глаз.
Подслушала, мол, разговор случайно.
Сказала, что Светлейшего приказ.
Об этом никому.  А для супруги
Совсем другую он готовит весть.
Какой-то хочет насолить подруге –
Так поняла, что для Светланы месть. –
Растерянно она глядит на Свету:
- Я только ничего не поняла.

- А ничего секретного тут нету –
Он хочет, чтоб Мари не родила.
Он хочет, чтобы выкидыш случился.
И хочет этим больно сделать мне, –
И Светин взгляд всё более искрился,
Но становился он внутри темней:
- Достойно ль поведению мужчины?
Глядите-ка, чем взялся он отвлечь?
Да, Лора, ты дополнила картину.
Теперь нам князя надобно стеречь.

Винсент ходил, мадам уже стояла,
Мари сидела, рот прикрыв рукой,
Светлана в рюмки что-то разливала:
- Светлейший князь, я пью за упокой! –
А, опрокинув рюмку, тут же к Лоре:
- Что там ещё подслушала Кики?
Не только ведь о Марианны горе
Данилыч там муссирует слушки?

- В сенат он сам направил доношенье
О ходе экспедиции.

                - Всё сам!
Что для него такое прегрешенье,
Когда итак кровь льётся по рукам?
Прибрал к рукам своим императрицу,
И будет путь себе он расчищать;
На трон сам с Петей будет влезть стремиться,
Захочет дочку за него отдать!
Сама же научила… Извините.
Сама с собой, бывает, говорю.
Светлейший князь! Пока ещё в зените…
Не на костре, а местью я горю!
А Гежин жив! Ты слышишь, Марианна?
Вот вам и подтвержденье слов Яги.
Яге не верить… даже очень странно…
А, Леший?

            - И подумать не моги!
Яга – первейший прорицатель в сказках!
Как можно так – не доверять Яге?

- Мари нужны спокойствие и ласка.
Что ты кричишь о ней, как о враге? –
Тут за Мари уже мадам вступилась:
- Ишь, разошёлся мне, разинул пасть.
Коль девка на сносях, скажи на милость,
Так значит можно на неё напасть?
Сказать нормально ты уже не можешь!

- Мадам, прошу Вас! Всё! Вот завелась!
Я ж говорю – беременная всё же,
Эмоции над нею взяли власть!

Во время дни стекают месяцами.
Неудержим, стремителен поток.
В него попасть – и, значит, всё, с концами,
И не заметишь – за собой увлёк.
Проложено столетиями русло.
Зависит скорость от теченья дел:
То катит еле-еле, если грустно,
То горной речкой мчит нас беспредел.
То время накрывает с головою,
Не успеваешь протянуть руки,
А то замрёт вдруг тихою водою –
Во власти мы у времени-реки!
******