Под Он Юн для Е

Столько уже строк и слов, и песен, и фильмов снято, написано.
Про любовь, и смерть, и жизнь — мною и другими молодыми словоблудами.
Только это всё не имеет ни малейшего значения, когда ты со мной.
Всё равно, как/где жить, куда ехать, что делать, какое есть на ужин блюдо.
Сколько, ну, сколько раз я ещё принесу корицы без латте на пляж?
Помнишь, как я без корицы приносила после работы твой латте?
Сколько, ну, сколько ещё миллионов грёбаных раз мы скажем — мир наш,
Находясь на расстоянии друг от друга брошенной с катапульты лопаты?
Бесит, что маты, слетающие с моего языка,
Догоняют лишь воздух, и падают, падают в пропасти!
Бесит, что невозможно дотянуться до твоего виска,
Погладить тебя по щеке, отогнать все глупости!
Невозможно, скажи, невозможно же выносить всех этих вокруг придурков!
Невозможно день ото дня метафизически плакать в подушку
Оттого, что хотелось бы вместе с тобой сжечь их в косом переулке,
Но только прекрасные, чёрт, нереальные сны нас отводят по утрам к нужной кормушке!
Всё, что мы слушаем и отправляем друг другу, используя сеть Интернета,
Всё это с ревностью я убираю в свой личный душевный ящик.
Я всё прощу тебе — все непрочитанные книги и чёртову прекраснейшую коллегу,
Я всё отдам тебе, только напомни как будут звать детей всех и внуков наших.
Только напомни, каким сказочным жарким прекрасным настанет лето,
Напомни, как бросим мы всех и вся и уедем! уедем! надолго,
Расскажи мне ещё сотню раз, как мы будем под вечер жарить котлеты,
А по ночам как на соседей снизу будет валить пыль с потолка.
Расскажи мне всё это, напомни как сильно я стала в тебя влюблена,
Как сильно вцеплюсь в твои руки, глаза и улыбку,
Люби меня больше всей жизни, где бы я ни жила.
Известно: без терпения и труда не поймаешь и рыбку!
А я расскажу тебе про свой первый сон,
Где ты защищал одной лишь своею рукой от целого грязного мира.
Напомню, как впервые засыпали с дыханьем одним на двоих — в унисон.
О нас тогда никто ни знал: ни Троллейка, ни Андрей, ни Вика!
Когда я стану целовать тебя в макушку и шею горячо и много,
Ты усталый от жизни собачьей опустишься рядом со мной,
Мы вспомним и посмеёмся сколько тысяч раз слово "подмога"
Фигурировало в речи нашей, а также "любимая", "киса", "мой дорогой".
Миллион фотокарточек и гигабайты видеофайлов откроем,
Пересмотрим, поплачем и удалим всё к чертям!
Головы наши, сердца, руки помоем, выкинув тонны помоев.
А справедливость вернёт это всё дуракам.
Чистые, свежие, настоящие и бесконечно любимые
Друг другом, миром и свежим сентябрьским ветром,
Мы откроем свой мир, где волны всегда бирюзовые, синие,
А небо зальёт всё твоим любимым дождём и светом.
Солнце потом запутается в конец в моих растрёпанных волосах,
Попрошу тебя выудить из них все лучи рассветные.
Мы вскочим, сделаем завтрак и латте с корицей себе в попыхах,
И по закатным лучам уйдёт ото всех безответных.
От злости и грязи и, молю, оставим тут Алёхина Женю,
Пусть он будет жить счастливо и перестанет писать ерунду.
Встретит себе прекрасную нежную, к примеру, Лену
И станет детям рассказывать как какие-то сибирские дети нашли ему лучшую в мире жену.
И вместо твиттерской синей ненастоящей и вредной птицы
Нам запоют над Домом прекрасные небесные твари,
Я буду вязать тебе огромный бесформенный свитер погнутыми спицами,
А ты будешь шутить, что нашли и конченые хулиганы себе по паре.

Всё это лишнее, тут слов много мечтательных и слишком девчачьих,
Я давеча сказала тебе, что недостойна тебя и расплачусь от счастья,
И тебя порой посещают такие же мысли, ты говоришь их и голос ребячий
Я слышу за монитором, а глаза закрываешь запястьем.
Но, правда, от взгляда я, пусть даже и через экран,
Я таю, мне зыбко и холодно, жарко и душно и хочется бегать
Ты говоришь, я всё подстроила, это был мой коварный план,
А, если всё так, то мне легче было б захватить всю планету.
Потому что, ты не поверишь, я всё ещё помню ту ночь,
Когда напилась и написала тебе "хочу разговаривать"
И помню, как ты написал, что от меня хочешь дочь.
Ты знай, меня не придётся всю жизнь уговаривать...
Просто в дурацкой жестокой системе этой бессмысленной жизни
Никогда не ломается матрица серых коварных злодейских чьих-то мозгов
И хорошие люди обречены мотаться по горькой своей Отчизне,
Чтобы найти настоящую верную и так хорошо припрятанную от нас любовь.

Ты спишь, собеседник, я всё это громко беззвучно ору в озябшую полночь,
На стрелках — февраль, а в голове на газу закипает чайник.
И я не хочу, чтобы кто-то услышал мой рёв и прибежал на помощь,
Нет, я справлюсь, замолкну, ведь я прекрасно знаю, кто в этих бедах крайний.
Нет, я прекрасно знаю, что будет в последующих главах,
Ещё не читала, но ты спойлеришь каждое утро!
Ты говоришь, там будет так: "Дорогая, мне так тебя мало",
А я отвечаю: "Ты просто долго спал, я за водой выходила, а там холод лютый"
И ты принимаешь из рук моих свежезаваренный из озёрной воды крепкий кофе
И кожу мою целуешь белую как молоко.
"Всё-таки, посмотри, какие мы у Бога пройдохи:
Убежали от всех и живём — и нам всё равно!"