Эпоха переворотов - Пётр II

В смертный час Екатерины,
Когда дух в ней чуть-чуть жил.
Князь Светлейший без «причины»
Ей бумагу предложил.

Это было завещание.
Император будет Пётр!
Пётр Петра просил прощение.
След Романовых не стёрт!

И она всё подписала,
А в глазах вина и страх,
Что она виновной стала,
В том, что дому близок крах.

Пётр второй и стал последний.
Род Романовых иссяк.
Ветвь мужскую, как наследной,
Упустили, как костяк.

Князь Светлейший видел дальше.
Завещание получив,
Он не стал таким, как раньше,
Всех не нужных исключив.

Пётр второй, стал император!
Но ему двенадцать лет …
Регент стал в стране диктатор,
А не регентский Совет.

Вынудил уехать Анну,
Вместе с мужем – дочь Петра.
«Вон в Гольштейн!» и словом бранным:
«Вам давно там жить пора!»

И другую, … дочь Ивана
Не пустил в Санкт-Петербург.
Ведь родной племянник трона
Стал хозяин. Словом «Burg».

Дальше, больше  - в завещании
Он свой шанс предусмотрел.
Чтобы дочь при осознании
Пётр взять в жёны захотел.

Меньшиков писал Указы,
За Петром была печать.
Ну, а прочие приказы
Мог вообще не замечать.

Генералиссимус! Пик дури.
Сам себя и произвёл.
Получил насмешек бури …
Точно. Разум свой подвёл.

Обнаглев, Петра с прислугой
Взял к себе переселил.
Этой, вроде бы, услугой
Он всех просто разозлил.

И вмешался Долгорукий.
Уважаемый был князь.
Рассказал Петру про «штучки»
Алексашкины, их связь.

Как он с дедом обращался,
Где богатства все нажил …
Юный царь не испугался:
«Взять под стражу! Заслужил».

Остерман и Салтыкова
Во дворце своём не ждал.
Повязав, не дали слова
И сказать, … не ожидал.

Всё, что есть, конфисковали
И лишили всех наград.
Звания, должности забрали …
И вернулось всё назад.

Остерман стал вроде «няньки»,
Стал Петра  учить служить.
Жить в режиме «Ваньки-встаньки»,
Не давать себя ложить.

В то же время Долгорукий
У Петра стал фаворит.
Не сидел, сложивши руки,
К старым догмам норовит.

И Москву столицей снова
Сделать. Здесь быть должен центр.
Трон московский – есть основа.
Это русский монумент.

Пётр не стал сопротивляться.
Вскоре он и с ним весь двор
Был в Москве, чтоб там венчаться.
Клир – Успенский был собор.

Вот и новая корона
Из «каменьев» с разных мест.
Как искусство Триалона,
А венчал алмазный крест.

Так в Москве он и остался,
Евдокию навестил.
Всё же бабушка, признался –
Он её не оценил.

Стали лучше отношения
С Анной – дочерью Петра.
А уж после сообщения,
Что она и родила …

Стал счастливей всех на свете,
Что ещё есть Пётр, … как сон.
Он не мог знать, что тот Петя
Будет царствовать, как он.

От вопросов управления
Пётр, однако, был далёк.
Всё же возраст без сомнения
Был причиной, как намёк.

Управлял всем Долгорукий
И всё тот же Остерман.
А Совет, хоть тайный, в скуке
Мог принять любой обман.

Император развлекался;
Пил вино, за балом бал.
Женским полом увлекался,
Хоть и был пока что мал.

Пристрастился и к охоте,
С Лизой время проводил.
Та была любимой тётей.
Он – племянник был ей мил.

А страна была в расстройстве.
Всё трещало, как по швам.
Флот нуждался в обустройстве,
Превращаясь мирно в хлам.

Перенос в Москву столицу,
Не добавил оптимизм.
Питер шведам, как блудницу?
Это был авантюризм.

За не долгий срок правления,
Пётр хотел побед хоть в чём.
Он добился единения
С троном Австрии во всём.

С Польшей стали мы «друзьями».
Анна там внесла свой вклад.
И не стали мы врагами,
Там у них был свой разлад.

И с Китаем были споры,
Цин хотел иметь Тобольск.
Рагузинский эти взоры,
Как посол, свернул на ноль.

Шведы, вроде-как, ожили,
Но узнав, что флот силён,
Туркам дружбу предложили,
Но у тех свой план рождён.

И уже в конце правления
Король шведов Фредерик
Объявил своё решение,
Что союз с Россией зрит.

Правил он всего три года.
Зрел уже переворот.
Смерть пришла, виной погода
И какой-то всё же рок.

Был парад в «Богоявление»
На Москве-реке в мороз.
Дома был в большом смятении,
Весь дрожал, как козий хвост.

Доктора признали – оспа.
Ну, а это был конец.
Холодок, как от норд-оста,
Вдруг достал всех до сердец.

Так закончилась мужская
Ветвь Романовых совсем.
И теперь судьба иная
Ждёт Россию из проблем.


24 февраля 2016 года