Светлана и Женский век. Часть первая. 5

5.
ЛЕТИМ К ЯГЕ!

Себя не любим мы, наверно, сами –
Давненько с вами не были в лесу.
Вот так всегда – всё заняты делами,
Пока они нас в лес не занесут…

К родному зову часто мы инертны,
Пока вдруг не коснётся похорон.
Нам повезло – герои-то бессмертны,
Но плохо всё равно со всех сторон.
Как мало с вами родственников ценим
И забываем просто навестить.
Родную душу чем себе заменим?
Так трудно нам приехать, погостить?
Вот так и выпадаем мы в осадок,
Всё некогда – и рвётся связь времён.
Забвение – одна из тех загадок,
Которой человек так заражён.
Не зависть ли всему тому причиной?
Успеху, славе…. Плюнь и разотри!
Должно стать нитью неразъединимой,
То, что осталось доброго внутри:
Не чувствуешь ты разве голос крови?
Тебя не тянет разве в отчий дом?
Преграды нас уже не остановят,
Когда мы понимание найдём.

Примерно так и думала Светлана,
Летя опять к бабуле по делам.
Мадам с Винсентом – тихим очень странно
(Он не любитель плыть по небесам) –
Летели рядом.

               - Приуныл, художник?
Давно бы уже взял и отхлебнул.
Мадам, не бойтесь, он же осторожно.

Винсент, довольный, радостно махнул.
И вот поляна.

                - Наша ли поляна?
Я не пойму, не сбились ли с пути?

- И я не узнаю её, Светлана.

- Другой такой здесь просто не найти.

А на поляне две избы стояло,
И две беседки, что-то там ещё.
И на крыльце Яга их, как бывало
Приветствует всё также горячо.
Винсент в объятьях Змея утопает:
- Долгонько! Заждались! А вас всё нет!

- Гляжу у вас хозяйство прибывает.
Народишком разжился. Людоед?

- Набрал тут кой-кого я по округе.
Всё лучше, чем кареты тормошить!
Вот плотничают братцы на досуге.
И нам готовы будут послужить.
Уж больно я пришёлся им по нраву! –
Улыбка разошлась по головам:
- Царю когда-то добывали славу,
Понадобится, так добудут нам.

Светланою бабуля любовалась:
- Чем долее живёшь, тем красивей!
И ты опять куда-нибудь ввязалась,
Всё брызжешь ты энергией своей.

- Яга, ты ж знаешь, не люблю жить пресно –
Всё требует опары моя жизнь,
Раз я могу духовно и телесно
Свою натуру ныне ублажить.

- Ах, Светочка, - любительница книги,
Сияешь, как натёртый медный грош.
Что, всё плетёшь ты во дворце интриги?
Людям спокойной жизни не даёшь?

- Там без меня сам чёрт сломает ногу.
Всё в бабьем царстве так переплелось.
А я? Что я? Стараюсь понемногу.
И кой чего уже мне удалось.

- Пойдёмте в избу с вами, перекусим.
Чегой-то мы застряли в темноте.

- Наливочкой побалуешь, бабуся?
А то предрасположен к ломоте
Я после этих ведьминых полётов, –
И на лице изобразил Винсент
Страдание – вступило в спину что-то -
Но сделал на «наливочке» акцент.

В избе всё также. Света огляделась –
Здесь изменений нету никаких,
И в воздухе витала та же прелость,
И полка, что со стопкой её книг.
Стол выскоблен вот добела – заставил,
Наверняка, Горыныч мужиков.
Гляди-ка, канделябров он прибавил!
Лучины жечь? Горыныч не таков!
Печь выложена, ой ли, изразцами!
Горыныч гордо: - Это мой трофей!
Последний раз ходили с мужиками,
Нашли корабль на берегу ничей.
Побит, конечно, был немного штормом,
Ни рядом, ни внутри, вот, ни души.
 Добру, что ль пропадать? Слуга покорный.
Не знаю, может быть, и согрешил!
Не пахло даже мёртвыми телами.
Зато какой для бабушки презент!

Внимательно, ощупывал руками,
Разглядывал те изразцы Винсент:
- Голландские! Кораблики на море.
Я во дворце такие же видал.
Трофей хороший.

                - Кто бы ещё спорил! –
Горыныча Винсент расцеловал.

Пока хвалился Змей своей добычей,
Пока художник лекцию прочёл
Об изразцах, вплетя свой опыт личный,
Яга со Светой накрывали стол.
А за столом всё было, как обычно.
Единственно – не виделись давно.
Винсент сказал: - Ну, это не критично –
Длинна дорога наша всё равно!

Не страшен чёрт, как нам его малюют,
А приглядишься – так не страшен Змей.
Нечистой представители лютуют,
Когда им достаётся от людей.
Не трогай – и тебя они не тронут,
А где-то даже могут и помочь.
Когда же попадёшь ты в сказок омут,
Принять их помощь будешь ты не прочь.

Вот так и мужики, что на поляне,
Построили здесь для себя избу.
Не ждали, что поляна домом станет,
Но не роптали на свою судьбу.
Кто веру потерял не только в Бога,
Но веру в своё право даже жить –
Сюда их привела судьбы дорога,
Смогли они здесь веру возвратить.
Живут, как мы сказали бы, коммуной.
Со Змеем ходят иногда в обход,
Ватажников пугают ночью лунной,
И растворяются среди болот.
Оброком обложили все ватаги –
Со Змеем шутки плохи – ты рискни!
Бабуля лишь выводит на бумаге
Добычу, что приносят ей они.
И здесь уже обзавелись хозяйством,
И выглядят приятней и свежей.
Горыныч не даёт болеть зазнайством,
Не отпускает он своих вожжей.

- И кузницу свою мы заимели,
Уже не говорю про огород.
Короче, мужики у нас при деле.
Ты б видела, как Змею смотрят в рот, –
Никак Яга не может нахвалиться.

А мужики уже все во дворе –
Их пятеро, тех, что смогли прижиться –
Плескаются по утренней поре.

- Бабуля. Я ж по делу прилетела.

- Тебя иначе можно и не ждать!
Тогда уж говори, чего хотела.

- А я хотела у тебя узнать
Про человека, мужа Марианны.
Письмо пришло о том, что он пропал.
Вот как-то вдруг, негаданно-нежданно, –
И взгляд Светланы вдруг просящим стал:
- Не верится мне что-то в эту новость.
Тем более, беременна она.
А там же ведь сибирская суровость,
И гибельная больно сторона.

- Сейчас-то что? Покуда ещё лето…
Ну, хорошо, пойдём-ка, поглядим, –
И повела Светлану для ответа.
Куда? Сейчас мы с вами поглядим.

Избушка не избушка – малый скитик,
Но – чистенький и с запахом смолы.
Внутри все стены досками обиты,
И даже здесь настелены полы.
Зажгла Яга все масляные плошки,
Но сумрак оставался, как и был.
На всякий случай было здесь окошко,
Но занавес его от нас закрыл.
Посудина по центру вроде чана,
Наполнена каким-то веществом,
И запах источает больно пряный,
Холодное, но курится дымком.

- Частицы здесь живые всех тех жизней,
Что есть на свете. Собраны все здесь.
А умершая дымом сверху виснет.
Здесь даже те, кто народился днесь.
Я вопрошу – ответит пузырями.
И, если будет выпускаться дым,
Знать, правда то, что писано строками,
А ежли нет – тогда поговорим.
Как звать-то говоришь?

                - Михайло Гежин!

- Что скажет средоточие души?
Михайло Гежин жизнью ли отвержен?
Прошу тебя, с ответом не спеши!

И вперилась Яга в тот чан очами –
Тот час дымок с поверхности исчез.
Шептала что-то, двигала устами
Светлана по привычке или без…
Надежда, что не чувствует потери,
Должна сейчас же перевесить смерть.
Умеет Света ждать, умеет верить,
И не теряет под ногами твердь…

Вот появились бугорки на плёнке
И стали надуваться по чуть-чуть…
 
Все мысли у Светланы о ребёнке,
Не сможет Марианну обмануть…

Вот первый лопнул, лопнули другие…
И… пусто… чисто…, значит, Гежин жив!

- Ну, вот и славно, други дорогие, –
А пальцы-то, стоит, крестом сложив.

- Расслабилась Яга и повернулась:
- Ты видела на свой вопрос ответ?

Светлана к её уху чуть нагнулась:
- Другого просто не могло быть! Нет?

Скажите мне, что надо человеку,
Который хочет чем-то вам помочь?
Слова участья? Но они все меркнут,
Когда перед глазами смерти ночь.
Но хочет он отдёрнуть эту штору,
О чём его никто и не просил.
В могилу самому ложиться впору,
Но где-то он ещё находит сил.
Опять на сцену выступает Вера.
Надежду просит: «Мне не прекословь!
Найдём ещё с тобой мы кавалера
Подруге нашей с именем Любовь!».
******