Судьба

                Брату Виктору
                посвящается

В ноябрьскую сырость и холод
Вошёл человек в этот мир,
Где правят жестокость и голод,
Но где Справедливость – кумир!

Он рос босоногим задирой,
Любимец ручьёв и лесов.
С дедовской жуткой «мортирой»
Гонял дупелей и бесов.
Летом, в дни школьных каникул,
Собрав своих сверстников рать,
Ходил поедать землянику,
Грибы по опушкам  сбирать.

На речке лесной Незнакомке
Он рыбок – аргишей «драл».
Восторженно, пылко и громко,
Он эху лесному орал:
- Кто украл хо-му-ты!...
- Ты-ты-ты-ты………

И теплилась жизнь в хлебной корке,
Что благом считала страна.
А под Увалом, на Рёлке
Купались с зари до темна.
С зарёю всё те же потехи:
Рыбалка, купанье, грибы,
Бывало отец на «орехи»
Ремнём выдавал средь избы.
Не стоили те огорченья
Весёлых, отрадных забав,
Когда ты плывёшь по теченью,
С волнами хлеба и трав.
Когда на долблёнке в Полое
Таскаешь язей и ершей,
Забудется в миг всё плохое,
И счастья в тебе до ушей!
А, коль испечёны печонки,
И месяц висит меж ветвей,
В туманную тишь Незнакомки
С черёмух польёт соловей….
Что может быть в мире чудесней?
Что душу ещё всколыхнёт?
Мир кажется доброю песней,
Что мама ребёнку поёт.
Попьёшь с родника в Новосёлах
До жуткой ломоты в зубах,
И снова живой и весёлый,
Снова опушки в грибах.
То в Палкино ловишь сорогу
И с дедом хлебаешь уху….
Так детство прошло по - немногу,
И вот уже «губы в пуху»?

Ученье давалось не сладко,
Да что оно в жизни даёт?
Как режется звонко и гладко
Коньками искрящийся лёд!
На лыжах взлетаешь с трамплина.
Кто дальше? Рекордный прыжок!
И щёки горят, как калина,
И жжёт меж лопаток снежок.
А летом посадки, картошка,
С пьянящей травой сенокос….
Продлилось бы лето немножко….
Желтеют уж пряди берёз….

Как время стремительно мчится!
Средь всяких домашних забот.
И что оно? Хищная птица,
Что годы, как зёрна клюёт?
А где справедливость? Смотрите:
То не скрипач со смычком,
То «вьюнош» по имени Витя,
Дровишки пиляет  «лучком».
Расколет, в поленницу сложит.
Отец ему даст 5 рублей.
Уедет из дому, быть может,
Устроит он жизнь посветлей.

Где сладкие миги свободы?
Бери же, страна, пацана,
На долгие – долгие годы,
Дай рабской работы, вина,
Прикуй ко станку кандалами,
Пусть пашет, такая судьба.
Работы пусть адское пламя
Притушит с получки гульба.

Вот на заводе у брата
Витёк за станком токарит,
А счастье над ним, как награда,
Звездой «коммунизма» горит!
Не зная Лаос и Уганду,
ООН где, и что «Интерпол»?
За заводскую команду
Он рьяно играет в футбол.
Забыты грибы и рыбалка,
Над Камой дивный рассвет….
«Трешку» просунуть не жалко,
Коль лучшей компании нет.
Веселье с вином многолико,
Чёрт знает, что выкинет кто.
Лишь после становится дико:
А сколько там было по сто?
Но в жизни бывала отрада:
Девчонка – вся нежность и стать,
Увидит, зардеется: Надо
С тобой кой о чём поболтать….
Подарит прекраснейший вечер,
Утешит, от бед отведёт.
Вниманье, тепло человечье,
А губы, как липовый мёд….

 Жизнь диктовала каноны:
Бандитский кастет или нож,
Свои всем диктуя законы,
Заканчивал пьяный балдёж.
Счастье, оно не в конверте,
Что почта тебе принесла.
От тюрем, а может от смерти,
Армейская служба спасла.

И вот уж по сопкам Приморья
Отдельный летит разведбат.
Покажет отчизны раздолье,
Командуя пьяный комбат.
На Манзовку мчат БТРы,
Атака, то вам не парад….
И  вот уже, как пионеры,
Сбирают в колхозе томат.
Точат ножи китаёзы….
Даманский развеяли в прах.
Вновь материнские слёзы
Блестят на сыновьих гробах.
На Ханко ползут супостаты,
Чтоб шапками нас закидать.
Гибнут Отчизны солдаты,
Снова кому – то рыдать….
Витю минула та участь,
Смерть от него отреклась.
Вспомнил он, как предки мучась,
Дрались за Советскую власть.

Народ победить невозможно,
Народ, что идеей сплочён,
Сколько его уничтожено,
Но выжил, выстоял он!
Дед по отцу, был Игнатий,
Георгиевский кавалер,
При Первой Всемирной рати,
Царём был поставлен в пример.
По матери, дед Петруха,
В Гражданскую бил беляков.
До Буга от Нижнего Луха.
Пять лет он вставлял им «пинков».
Вернулся отец калекой,
Но фрицев успел погонять.
Что делает власть с человеком,
Трудно, порою, понять.
Зачем на Россию все лезут?
Что надо им в нашей глуши?
Коль воевать, мы – железо,
А в гости, так мы от души!
Витя, предками гордый,
Готов за Отчизну стоять!
Жаль в эти жёлтые морды,
Ему не пришлось пострелять….

Служба прошла, он в запасе.
Вернулся в родные края.
Балдеет на мамином квасе,
В Рейде сплавном токаря.
Потом поженился не глядя,
Потом по вербовке проник
Туда, где хохляцкие дяди
Ростят редиску и шпик.
Работал на мощном заводе,
Где делался Родине щит.
Для жизни есть всё уже, вроде,
Квартира, семья, знаменит….
На Чёрное море, поплавать,
Начальство автобус даёт,
И дружная, с цеха орава,
У моря пьёт и поёт:
Из полей доносится: налей!
Из кустов вылазит Бельбелей,
Подошёл с червонцем Шепшелей,
И втроём шагают в гастроном.

Так и жизнь пронеслась бы мимо….
Но возникла чегой – то жена,
И недолго судимо – рядимо,
Запросила другого рожна….
Разговор закончился рьяно:
Собран дембельский чемодан,
Он на север рванул упрямо,
Где полгода ночь да туман.
В сопках голых бухта, подлодки,
Ни кусточка средь глыбистых скал,
Нет природы, закуски и водки.
Плюнул он и рванул на Урал.

Вот и жизнь! Да едрит её в копоть!
Безутешные мрак и тоска….
Всё приходится топать, да топать.
Ну а счастье где? Не отыскать….
Чуть найдёшь что, вмиг потеряешь.
Что создашь, так в момент отберут.
Что родился, себя проклинаешь.
Жизнь ли это? Три шкуры сдерут.
Где же подлая Справедливость?
Кто возвёл её, суку, в кумир?
И зачем же в ноябрьскую сырость,
Я вошёл в этот долбаный мир?

Дед Игнатий, с дюжиной деток,
Выпнут был из родного села:
Надо ж! Крыша железом одета!
И земля урожай принесла!
Вот в колхоз не отвёл скотинку,
Председателю шубу не сшил….
Что не лез он в босяцкую тину,
Что последних портов не пропил.
Разнорядка пришла: раскулачить.
Вырвать с корнем, развеять, угнать.
На общак коль не хочет батрачить,
Лес пусть валит, едрёная мать!
Но Игнатий на власть не сердился.
Дураки лезут на пьедестал….
Он на новом месте обжился,
Но хозяином больше не стал.
Не поддался ни злобе, ни лести,
Коммунизм, пятилетка – слова….
Были б только руки на месте,
Да кумекала голова!

Славный дед был второй, Петруха,
Труд крестьянский он рьяно любил,
Но на всё у нас в жизни проруха,
Кто Россия, тебя задолбил?
На Варшаву босой и голодный,
Дед пушчонку руками волок,
Чтоб потом на землице свободной,
Хлеб выращивать сытно и впрок.
И в награду за ратную славу,
Он болезни заморской привёз.
На хрена он ходил на Варшаву,
Коль согнали, как в стадо, в колхоз?
Не успел на земле обжиться,
Попахать её вдоволь и всласть,
Как сменила призывы на ситцах,
Долбанутая новая власть.
Мир – народам, земля – крестьянам
По-другому стали звучать,
То ли с дуру, а то ли с пьяну,
Друг на друга все стали стучать.
Дед скотину отвёл коллективу,
Сам потопал в лаптях на завод,
Он не верил властям, парт активу,
Тёмен был, как и весь наш народ.
На заводе таскал он сутунку,
А в деревне держал он коня.
И, бывало, подвыпивший в «струнку»,
По деревне бабулю гонял….
Кой к чему всё же был пригоден:
Своих не жалея сил,
Трудовой заработал орден,
И до пенсии с лихом дожил.
Жизни прожитой не было жалко,
Он без дел не сидел, не скучал,
Круглый год ходил на рыбалку,
И внучат своих к ней приучал.

На отце смерть оставила метку,
Но рассказывать он не любил,
Как ходил по тылам в разведку,
«Языков» сколько нужных добыл.
Как грязь километрами меряя,
Порой без спины и без ног,
Он тяжёлую артиллерию
От Москвы на запад волок.
Как последний свой бой корректируя,
Фашистские танки долбя,
Батареей манипулировал,
Вызывая огонь на себя.
Остался хромым калекой,
Но из ада вернулся живым.
В жизни главное: быть человеком,
Хоть глухим, хоть немым, хоть кривым.

Что же Витя? Сходил за счастьем!
Вернулся к родным берегам,
Чтоб к родным проявить участие,
Да и родина дорога!
Он жене своей всё оставил,
Дочку вырастил, что же ещё?
От каких отступиться правил?
Средь каких заблудиться пещёр?
Витя вновь токарит на заводе,
Под присмотром родительский дом.
Папа с мамой довольны, вроде,
Да не  грянет предательски гром.
Так родители тихо скончались,
И над домом нависла печаль,
Души их друг за другом умчались
Для живых в неизвестную даль.

Витя зажил новой семьёй,
Переехал в построенный дом.
Только вдруг над огромной страной
Грянул подлый, предательский гром.
Захватили власть «демократы»,
Племя «бывших народа врагов»,
Всё, что было в России свято,
Разнесли в пух и прах облаков.
Разорвали страну на части,
Вера в светлое втоптана в грязь.
Кругом рыщут хищные пасти,
С целью дикой: что бы украсть.
Оплевали отцов и дедов,
Их заслуги перед страной.
Вознесли проституток и педов,
Расхвалили запад больной.
Ободрали народ, как липку,
И лишили права на труд.
У ворья золотые слитки
В банках западных быстро растут.
Без войны разбита Россия,
Силой было не одолеть,
Но подкрался злобный мессия,
И раскинул паучью сеть….
Кругом грабежи да насилие,
Светлой жизни оборвана нить.
В магазинах цветёт изобилие,
Когда не на что людям купить.
Зарастают поля лебедой,
И заводы – гиганты стоят.
Окропить не святой водой,
Кровью землю опять норовят.

Витя бродит родными полями,
Обливается кровью душа.
Слыла Родина богатырями,
Не осталось от них ни шиша….
Нет ни Разиных, ни Пугачёвых,
Кто бы взял на осиновый сук,
Вздёрнул Ельциных и Горбачёвых,
Как продажных вредителей – сук.
Сатана или бог их рассудит….
Справедливость – всё же кумир!
И могучих два слова: Да будет!
Пусть спасут этот долбаный мир!

Жизнь повернула на ночь,
Кружит вороньё над страной.
Не Витя, а Виктор Иванович
По Родине ходит больной.
Деревня была Каракоска,
Здесь прадеды жили давно….
К озеру, на откосе
Гниёт окладное бревно.
Усадьбы в репье и крапиве,
В озере нет карасей,
Нет каравая и пива,
Нет уток, кур и гусей.
Поле лежит мёртвой глыбой,
На нём ничего не растёт.
Становятся волосы дыбом,
Слеза произвольно течёт.
А вспомнишь, как рожь колосилась,
И волнами к небу текла,
Какая зрела в ней сила,
Сколько в ней зрело тепла!
Мельник, весь словно из меди,
С опятами пёк пироги,
Потом созывал соседей,
Ковш с брагой делал круги,
Потом, подогретые зельем,
Мужской компанией всей,
Почти что с детским весельем,
Ловили в пруду карасей.
Рубахой, штанами и бреднем.
Кто же ловчей и хитрей?
Всё это было последним
Блеском безоблачных дней.

Виктор Иваныч полями
Бредёт, где трава не растёт,
Как будто здесь адское пламя
Сожгло всё, свершая полёт.
Не нужно ни бомб, ни напалма,
Чтоб землю вот так погубить.
Здесь властвует чёрная карма,
Звериная, злобная прыть.
Хозяина нет, хлебороба,
Родная земелюшка – мать!
Чиновники взгреют до гроба,
Захочет коль кто распахать.
Чиновники – вши паразиты
Всю шкуру тебе изгрызут,
Чтоб были их пузы набиты,
А ты был гол и разут.
Добыто что потом, трудами
Ты должен задаром отдать.
Законы, как плётка над нами,
Покажут нам «кузькину мать».

На Камском весёлом откосе
Ефтино в десять дворов,
Добротные избы из сосен,
Стадо коней да коров….
За Камой озёрные дали,
Богом подаренный край.
Здесь лучшей земли не видали,
Здесь каждый строил свой рай,
Да было то в давние годы….
Всё срыто обрывом реки.
Дрались многократно народы,
С чьей – то нелёгкой руки.
Тебя от земли отрывали,
И гнали за землюшку в бой,
И в землю тебя зарывали,
Её удобряя тобой.
А где – то, в гранёных палатах,
Спокойно тираны сидят,
Для них убивать – это свято,
И каждый, как «боушко», свят.
Кровавые, подлые власти,
До трона дорвавшийся сброд,
Открыв кровожадные пасти,
Тиранят рабочий народ.
Исчезли в стране хлеборобы,
И ходит рабочий в «бомжах»,
Сволочи тешат утробы,
И держат страну на ножах.
Мальчики в землю уходят,
Как деды и прадеды их….
Понять не умеют в народе,
Что власти не нужно живых.
Вольными были славяне.
Что было – быльём поросло,
Их дух, потихоньку увянет,
И деньги затмят ремесло….
Жруще – орущая серость
Продаст всё до камушка здесь,
Исчезнут Отвага и Смелость,
И Родины чувство и Честь.
Октябрь 1996