Прости

Она:
Мораль небес - устой для правосудия.
Я много потеряла и спасла.
Я стать должна была их сталью для орудия,
Но не смогла. Вина моя росла.
Крыла белели ярче, чем улыбки,
И одеяний строгость так чиста!
Но догмы оказались вдруг так зыбки:
"Люби", и я люблю. И этим же клята.

Он:
Рожден был в час полночный, слушал грозы.
Я от него характер перенял.
И в адском пекле нес души морозы,
Но правила же чтил и соблюдал.
Не верю в чувства - это лишь орудие,
Не верю в Бога - он давно молчит.
Игра та для меня была прелюдия -
Ошибка. И сместилась ось орбит.

Она:
Мне говорили: "Взгляд его опасен,
Он холоден и остр словно лед."
Но как, о демон, был тот взор прекрасен!
Я упрекаю душу, что живет
Как трепетная птица, ожидая.
Вернее, так жила. Теперь - молчит.
И прошлое навеки прогоняя
Мне не забыть, увы, весь этот стыд:
Хоть обернулась нежность вся отравой,
Хоть исказились в памяти слова,
Душа - в плену улыбки той лукавой.
Пентакль на плече - твоя рука.

За этот знак я поплатилась кровью.

Он:
Не верил, что насытившись любовью,
Я возжелаю душу ту спасти:
Теперь вина сжирает изнутри.

Она:
Меня изгнали, крылья не обрезав,
А жаль. Тогда бы не было больней.
И бесы не убили только чудом,
Теперь живу я здесь, среди людей.
Бессильная, с разбитыми крылами,
Почти ослепла к боли и стыду.
Но все ищу ту дверь за зеркалами:
Его увидеть, прежде, чем умру.

Он:
Когда узрел я кровь на струнах лиры
Надеялся - не вещий это сон.
Но глаз, увы, погасли тех сапфиры.
Я проиграл, поставив все на кон.
Для демона любовь - подачка для мещанки,
Она как след чернил на рукаве.
Но проще погасить огонь в глазах у парижанки.
Любовь - клеймо пентакля на спине.
Знак верности, знак вещи, знак позора
И пренадлежности. На нежной коже знак
Я рисовал морозами узора.
И эту изморозь не растопить никак.

И иногда, безлунными ночами,
Чтоб тяжкий пост свой снова соблюсти,
Являюсь и шепчу, чуть шевеля губами:

"Прости".