Воздушный бой

Посвящается Клубову Александру Фёдоровичу.
Клубов Александр Фёдорович - советский ас, лётчик-истребитель, участник Великой Отечественной войны, дважды Герой Советского Союза.
Родился:18 января 1918 г., дер. Яруново, Вологодский уезд, Вологодская губерния, Советская Россия.
Лично сбил 31 фашистский самолёт  и 19 в группе. С мая 1943 года служил под началом Покрышкина А И - трижды Героя Советского Союза.
Погиб:1 ноября 1944 г. (26 лет).
Именем Героя названа улица в городе Вологда и установлен памятник в селе Кубенском.

Вновь в небе синем, зло и грубо,
Моторы "юнкерсов" гудят.
И эскадрилью, лётчик Клубов,
Уже ведёт на перехват.

- А лобовой враги боятся
И жить хотят, и жить хотят.
Что ж, лучше б дома им остаться -
Мы вам устроим Сталинград.

Вираж и вниз, жму на гашетку -
Виляй обрубленным хвостом.
И "мессер", получив "конфетку",
Уже летит к земле винтом.

Девятка "юнкерсов" распалась -
Бросают бомбы на своих.
И смерть к ведущему подкралась -
Что ж, получай фашист, под дых.

Не зря украшены крестами -
И на земле уже горят
Семь чёрных факелов под нами.
А нам пора домой, назад.

От перегрузок ноют рёбра,
А небо чистое кругом.
Мой самолёт - "аэрокобра"
Летит на свой аэродром.

Друзья мои все живы, рядом -
Сегодня смерть забыла нас.
И доложить мне будет надо,
Что просто выполнен приказ.


Рецензии
О Клубове я читал в книге Покрышкина "Небо войны". Вот что пишет Александр Иванович: «Счастье мирной жизни Клубов уже оплатил тяжёлыми испытаниями. Ребята рассказывали, как трудно он перенёс ожог лица. Оно всё было забинтовано. Кормили его друзья – заливали ему в рот сквозь прорезанный бинт жидкую пищу.
Девятнадцать лет спустя я прочёл в книге Юрия Жукова "Один МИГ из тысячи" о том, что говорил ему Александр Клубов в свою предпоследнюю ночь. Его высказывания напоминали исповедь человека перед друзьями, перед Родиной. "Нашему народу не нужно с нас, лётчиков, иконы писать. Ты так о нас расскажи, чтобы любой школьник прочёл и подумал: "Да, трудное это дело. Но если с душой взяться..."
Он был чистый, могучий человек... Да, я говорю наперёд, он был... Если бы его не подвела машина... Но он погиб. Нелепо и трагически погиб.
В самолёте, на котором он тренировался, отказала гидросистема. Я видел, как Клубов раз зашёл на посадку и не сел. Он проскочил посадочный знак, наверное, потому, что не выпустились закрылки, уменьшающие скорость.
Когда он пошёл на второй круг, я уже не мог заниматься ничем другим и напряжённо следил за ним. (Я был тогда в штабе корпуса). Над крышей как-то тревожно прогудел "Лавочкин", набиравший высоту. Через несколько минут он опять зашёл на посадку. И на сей раз он немного перетянул, но колёса шасси уже "схватились" за землю, помчали. Увидев это из машины, я облегчённо вздохнул и подумал уже, что зря волновался. Когда с самолётом в воздухе не всё в порядке, тебе, на земле, кажется, что ты сам летишь в нём.
– Он скапотировал! – закричал шофёр.
Я успел увидеть, как самолёт медленно переворачивался "на спину".
Когда мы подъехали к месту происшествия, Клубов лежал под самолётом.
Мы извлекли его оттуда. Он ещё дышал. Приехавший врач спасти его не мог.
Ему покорялось огромное небо. А торфяное болотце, в которое закатился самолёт и увяз колёсами, принесло ему гибель.
Вся дивизия оплакивала Клубова. Он лежал в гробу, установленном перед ЛИ-2, на котором мы должны были перевезти его во Львов. Все техники, лётчики сошлись сюда, чтобы проводить товарища в последний полёт. Над нами с грохотом проносились истребители, стреляя в воздух длинными очередями из пушек и пулемётов. Казалось, они пытались растерзать пулями и снарядами саму смерть, впервые навестившую полк после того, как он остановился в селе у Вислы. Она отступала перед Клубовым, бежала от него прочь, когда он носился в небе, и подстерегла, когда он оказался на земле.
Мы, его друзья, произносили речи, не стыдясь мужских слёз, говорили о бессмертии храбрых и честных воинов. Трофимов, Труд, Иванков – ведомый Клубова, защитивший его в десятках атак, – поднялись в самолёт вместе с другими, чтобы проводить тело Героя на родную советскую землю.
Через несколько дней после гибели Клубова, как раз перед Октябрьскими праздниками, радио передало Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении его второй медалью "Золотая Звезда". Он был отмечен этим высоким званием как живой. Мы потом всегда представляли себе Клубова только живым, только стоящим плечом к плечу с нами.
В моей жизни Клубов занимал так много места, я так любил его, что никто из самых лучших друзей не мог возместить этой утраты. Он был беззаветно предан Родине, авиации, дружбе, умный и прямой в суждениях, горячий в споре и тонкий в опасном деле войны.
Октябрьские праздники, прошедшие в наших частях с таким же подъёмом, как и во всей стране, тоже не раз напоминали нам о том, что среди нас нет Клубова. В праздничные дни к нам как-то нагрянули целой гурьбой танкисты, стоявшие в соседнем селе. Они помнили Клубова по его боям под Львовом – он не раз там очищал небо от немецких бомбардировщиков.
– Что же вы не уберегли такого сокола? – спросили танкисты лётчиков.
– Мы-то берегли. Машина не пощадила.
– Самолёт? – возмутился танкист. – Тоже мне машина. Я на своём броневике одним заходом передавлю все ваши самолёты. Разве можно допускать, чтобы они людей гробили?
Танкисты не могли успокоиться, узнав, как погиб их любимец».
___________________________________________

Читаешь такое, и слёзы на глаза наворачиваются...

Алексей Назаров 9   22.02.2016 05:15     Заявить о нарушении
Спасибо Вам за комментарий. Больно и горько, когда погибают такие яркие, талантливые люди.
с уважением к Вам, Николай Бечин.

Николай Бечин   23.02.2016 00:53   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.