Жена командира

У Куны Анатольевны артрит –
Цигейка, валенки в разгар июня,
Старушка горбоносая шустрит,
Сощурясь как лапландская колдунья.
«Еще ломоть сметанника?» – «Я сам».
К экзотике тянусь, дитя хрущобы:
Ладонь моя прилипла к изразцам,
«Заслонка», «вьюшка» бормочу для пробы.
Чистюля – нет претензий у придир,
Рушник белеет, лютиком разоткан.
А стал бы партизанский командир
Спасать ее, не будь она красотка?..
Окститесь, господа, довольно лгать!
Не раз от полицаев свинорылых
С дочуркой-полукровкой через гать
Сигала, и молиться-то не в силах...
Зато теперь мы с Валиком вдвоем
В резной беседке мастерим кораблик,
Пока скворец гусарствует: «споем?»
И зарится на завязь райских яблок.
И мама с сослуживицей своей,
Черноволосой тетею Оксаной,
Хохочет, и хозяева гостей
Рябиновкою потчуют духмяной.
Всех басом развлекает за столом
Высокий украинец дядя Коля:
Об «Оргтехстрое» треплется родном,
О том, о сем, но больше о футболе...
Эх, Вальку жаль! На флоте он, орел,
Понаторел, обзаведясь чуприной,
Зачем-то в дальнобойщики пошел,
Простыл и помер с этой медициной.
Хоть Куна Анатольевна – она
Уж не узнала о потере внука:
В могилу навсегда унесена
Та выживанья древняя наука.