Вспомнилось

Треплет ветер края капюшона
и бросает дождинки в лицо.
Опустивши глаза отрешённо,
не спешит восходить на крыльцо
седовласый, в бороздках морщинок,
с пышной белой, как снег, бородой
погрузившийся в прошлое инок,
вспоминая, как он  -  молодой
городской безалаберный житель
в монастырских суровых стенах
с лёгкой скукой смотрел, как обитель
служит Богу ...
Был стар тот монах,
а юнец торопился обедать:
монастырской отменной ухи
всего боле мечтал он отведать,
торопясь исповедать грехи.
Быстро выпалив всё, отпущенья
прегрешений паломник наш ждал,
и казались мученьем мгновенья,
те мгновенья, что старец молчал
Не обученный ждать, в раздраженьи
поднимает паломник глаза
и встречает, в немом изумленьи,
взгляд в печали и сожаленьи,
в безграничной любви и смиреньи,
и дрожит на реснице слеза.
“Ты спешишь, твои думы о многом, -
с грустью ласковый голос звучал, -
грязь грехов обеляется Богом
только тем, кто себя обличал,
позабыв про свою добродетель,
кто сердечко слезами омыл:
исповедник ведь  -  только свидетель ...”
Время шло, а старик говорил:
об изменчивом юности нраве,
о страдавшем за каждого Боге,
о желаниях, счастии, праве,
о смирении, Истине, долге ...
И увидел так чётко, так ясно
наш паломник как гадко, как грозно
всё, что раньше смотрелось прекрасно,
и раскаянье горько и слёзно
в сердце, только что чёрством, вскипело,
смыв с души показное веселье ...
Время шло, время просто летело:
жемчуг слов составлял ожерелья,
мир был миф, а реальна лишь келья.
Мудрость к сердцу от сердца сочилась
в плавной речи монаха седого,
и лицо его словно лучилось
откровением Божьего слова.
И, прощаясь, спросил посетитель.
проверяя виденья свои:
“Отче, ты  -  не иначе  -  святитель,
раз сияешь как Божья обитель?”
Но сказал тихо келии житель:
“Это светятся слёзы мои.”..
Бьют к обедне?.. Скорей на крыльцо ...
Вон когда было всё предрешённо
и вдруг вспомнилось ...
Дождик в лицо ...
Треплет ветер края капюшона ...
15-17.03.2000г.