ostatok. эрозия при уч. tesnoba

[cave cancel]

что значит чувствовать холодную сталь,
зажатую между рук. надтреснув собой,
будто сломанный сук. упав в бездну
громогласного нет. без лица, во мраке ночном,
в ночнике догорал последний свет уходящих дней,
и мы падали в невод. падали в сети
с рухнувшим небосводом, и теперь лишь
голод стал сводней. я прятался под хрупким
сводом и пытался забыть прошлые жизни,
в которых мы убивали и падали в вязкую жижу.

сорви цветок, в котором когда-то был,
или жимолость, в которой гнил,
рубцуя навесы сужающихся потолков
и объятия стен. я напивался и плыл.
по секундам и тактам
дышать, практики ради, что б выживать.
высыхать бликами на асфальте
и пытаться забраться в грузовик самосвала. 
я лишь лопасть каскада.
теряю твои руки из виду, 
но ты всегда остаешься моей Малавитой,
и я все так же чищу для тебя мандарины,
и мы ходим на местный рынок.
чайки эрозией тлели в скомканной Риге,
эвтаназией горели старые дети,
наши улыбки уносил брошенный ветер,
верба сохла и мы теряли правильный вектор.
только нам Верьте. 

[tesnoba]

добраться до франции
под абуя ко - ву франце.
отдаю я все деньги за пиво на кассе.
на Невского штрассе все так же хочу блевать под дождем,
все так же хочу прогуляться с тобой,
по мурманским паркам ****ым и скверам,
и ужас во мне растет, как химера,
поглощая в себя всю мою скверную веру
и этот ****ый стоук сити,
а вы в сток ссыте,
и с душой обоженной морозом,
храните в сердце замерзшее озеро,
и в последнее время я лишь мечтаю
кончить с жизнью, в обшарпанном здании,
на диване, рожденном для ебли,
близ зараженной уриной Темзы.

за окном чужой город и я.

теряю ход времени в пьяном угаре.
закрыт, замурован в подвале себя,
а вся моя жизнь - это барабаны мугары,
рагу из воспоминаний и пластырей,
мастурбация под моменты в ванне,
и через поцелуи в кошмарах аиста,
пришел к пониманию того, кем я стал.
я сам себе Урфин Джус, Битл Сок.
свой собственный волшебник из страны OZ.
я свой собственный бог,
сверлю себе череп дрелью от bosch,
и как бы тут не зачахнуть,
быть сбитым истерик и драм машиной.
спасибо этим ночам,
что я не остался совсем здесь один,
и как тут не охуеть от отчаяния,
когда с ножом в руках сестры лезут на брата.
я все грущу под sed non satiata,
а мой град меня сделал персоной нон грата.
я открываюсь вам консервным ножом,
тону в своих мыслях, словно в болоте,
и в оболочке, обоженной эрозией,
я так скучаю по Гущину с Мосером.