О доле иной не мечтаю...

 

К сожаленью, порой, тоска
прячет старость в каскад уныния…
Смерть, порою – уж, так близка:
жди – гляди, оборвётся линия
череды неотложных дел
представительства во Вселенной:
миг условности захотел
распрощаться вдруг с плотью бренной?!
Бьётся разума накипь в мозг –
слышим скрип* неотвязной доли:
кончен внешних стараний лоск;
серой пылью задорной моли
да от крылышек естества,
что имело свои пределы –
ангел примет без баловства.
Расхохочутся бесы – смело:
- Наконец-то, поэт – пустой!
Все уклады – вне перекладин.
Нам милее – ковыльный вой,
тягость пыли краями впадин
робко бьющихся в мглу глазниц!
Гай ворон над простором грязи:
- Серость скроет игру зарниц?!
Одержали верх бесы – князи?!
…Кто бы спорил, а я уж – так!
Занят делом поспешно важным:
Смерть – напротив! Игра «дурак».
Мы сражаемся лихо, бражно…
Брошу карту да парафраз
ей в досыл посылаю следом.
А костлявая щурит глаз:
- Что страшней угрожает вредом?
…Дурь стучится в скелет мадам,
куча карт всё растёт безмерно…
На погоны ей пару «дам»
с приговором: «Вот так, примерно»!
Проиграла: косу, башмак,
левый глаз, поясок халата,
а кичится: «Да всё – пустяк!
Будет – будет, поэт, расплата»?!
…Игрищ яви «ступило» дно:
проигралась в пух прах старуха.
Ей осталось отдать одно:
серость блика от мочки уха?!
Протянула мне тайный знак,
в бое судорог вдруг забилась
и, осыпавшись в грязный шлак,
в щель земную со скрипом скрылась.
…Вот, сижу – одинок – за столом.
Серый блик – в глубине унитаза.
Тень сомнений в душе: «Напролом?
Вдруг обратно вернётся зараза?!»
…Скрип вернул от раздумий к стиху.
Тропы смерти – не тропочки истин!
Только те, кто – всегда – наверху,
этот мир видят светлым и чистым…
И стреножить нельзя дань мечты!
Не задёрнуть свод серою пылью!
Кто-то видит с вершин высоты,
что же – завтра – к нам явится былью?
…Я незримости светлой служу,
но и грязь беспощадно сметаю…
Обаянием слов дорожу! –
И о доле иной не мечтаю…

                ***
*скрип – это шум смерти, вы, уж, поверьте!

...фото из нета...