Жили - были

Виктор Чернявский


Взрослая сказка  о животных?

Стая гусей улетает на юг.
А стадо гусей ковыляет на луг.
(А.Усачев)

1. В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со старухой. Раньше ведь так в сказках  сказывалось?  И обязательно у  этих стариков  была курочка ряба. Но курочка теперь в страшилках телевизионных  стала не модной. Подавай нам троллей, хоббитов, баньши, драконов и еще  какую нечисть, да чтоб страшнее. А курочка еще и телом мелковата. И потому дальше не про курочку, а про гусей.
Держали старики четырех гусей. Три гуся справные, а одна гусыня старая уже была. Жили старики небогато, но на пропитание и им, и внучкУ  Васе хватало. И  был у них свой, единственный на всю деревню дом.
С тех пор, как началась всеобщая «перетрубация», деревню стали  разорять  пришлые супостаты – государевы опричники. Налогами, да податями всяческими порушили и богатые, и бедные хозяйства.

 Из деревенских  хозяев одни в город подались, другие вечным сном упокоились. И остался на селе всего  один дом. Правда домов – то несколько, да только в одном была жизнь. Жили в нем старик со старухой,  внук, да один гусак и три гусыни.
 Гуси сильно не докучали. Летом весь день на речке, зимой – в теплом  сарае.
Три гуся справные, а одна гусыня старая уже стала. Из другой живности ничего не было.  Жили  старики по патриархальным традициям. Картошку посадить, вырастить гусят, заколоть осенью приплод, а на следующий год все сначала.

А в городе, слыхали они, шла совсем большая  «перетрубация».  И не только в телефункинах, где вместо любви  монстры  убивали друг друга и занимались  насилием  над людьми. Любители инноваций стали придумывать, немыслимые ранее, вариации. Коснулось и экономики.
Дворников  стали именовать  операторами  метлы и лопаты. Не стало управляющих, но появились менджайзеры,  мерчи, или там кто? Секретарши в зависимости от размеров бедер превратились в референтов,  делопроизводителей, и даже стат – секретарей. Доярка стала  управляющим доильных аппаратов.

А уж о высших сферах и говорить нечего. Чтоб в выборный орган  какой попасть,  надо много властолюбцев обойти, А для этого мани - мани. Или имущество большое выставить. Соответственно кому и как.  Избиратель  не поймет, если с голыми руками в орган сунешься. В воровстве заподозрит. А если уже наворовал прежде, то меньше украдет,   будучи в органе.
А что же осталось? Как что? Кумовство, маза, амикошонство. А самое главное, - любостяжание, то бишь, страсть к наживе.
.
Но все это до поры и времени не касалось ни деда и бабки, ни внука, ни тем более гусака и трех гусынь.
Гусыни, как требовалось от них, несли яйца, а потом высиживали гусят. А Гусь, как и предполагалось, усердно выполнял свои природные обязанности.
Естественно, труднее всего приходилось Гусаку. Ему постоянно следить, чтоб быть в форме и квалифицированно исполнять то, что ему положено. Оно, конечно, можно  было и без Гусака, но, как в гусином воспроизводстве, без него, Гусак был  незаменимой частью этого процесса.
 
К слову сказать, перетрубация и новация произошла и в других сферах. Спекулянтов изжили, как неподобающих для нового общества. Теперь они стали коммерсантами. А если взять увеселительные мероприятия?  Боулинги, культурно – развлекательные центры, видеоигры, секс индустрия?
 Правда, кое-что  затронуло, все-таки, и наших героев. Естественно, кроме гусей. Гусыни  несли яйца, честно высиживали гусят. а Гусак добросовестно готовил  их к этому. Здесь все без обиды и по добровольному согласию.

2. Однажды  мать Васи вдруг углядела в  крестьянском   прошлом  темные места и уехала за красивой жизнью. К тому времени  на  их реке объявился  пароход компании ООО«Джой».  Бледоходом  он обзывался. Если полностью для непосвященных, то «Бледоход Мессалина». Солнечные лучи с его поношенных боков, с помощью навешенных бляшек блестали, сказочно освещая  берег и всю растительность вдоль.
В креслах чиновников городе сидели,  в лучшем случае, выпускники кулинарного техникума. Они исполняли роль блюстителей порядка и нравственности. Что такое  блестящие бляшки они знали, и потому аплодировали такой заботе о людях.  Что наименование компании в переводе с английского означает «Радость»,  им знающие люди подсказали, чем  их  беспощадно порадовали. А что такое Мессалина чиновники в толк не взяли, потому как не знали историю древнего Рима, тем более до нашей эры.
А зачем им знать?  В то время они не жили, а спросить вроде и не кого. В их городе  не оказалось таких долгожителей. Чиновники были продвинутыми выпускниками. Догадывались, что не в этом  столетии эта самая Мессалина  совершала какие-то подвиги. А на остальное собственной дедукции и индукции не хватало. Да и кому это надо знать? Мессалина, наверное, что-то вроде Афалины, что в цирке показывают. Главное, что  про бляшки они сразу поняли.   

Такой  необходимый обществу колесный пароход с бляшками вдоль борта ходил по реке, аж до самого моря синего.   Чтоб с этих самых бляшек солнечными лучами  блестеть и радовать  тех, кто на берегу.  Один из этих чиновников  узрел непорядок, призвал  пароходного Топ-менеджера, и устыдил в неграмотности. В основе названия все-таки бляшки. И повелел он в первом  слове названия парохода сменить букву «е» на букву «я». При этом с гордостью за свои знания добавил: «Чтоб тоже из кириллицы».
Патриарх речного флота так с бляшками и ходил, чтобы  владельцев «откосячить»   от налогов и отмывать незаконно имеющиеся деньги. Не пассажиров,конечно, а неестественным образом  нажитых  его владельцами.
В зачет  пароходной компании, как инвестору  в досуг жителей всего побережья реки, все шло плюсом, а вернее черным налом. А потому  многих налогов удавалось избежать, А на остальные  еще и амнистию налоговую получить за вклад в дело оздоровления людей. И полетели отчеты о благе народа наверх. И каждое ведомство, кто слово, а те, кто еще дальше от обезьяны,  да сообразительней,  несколько предложений в отчет добавляли. Мол, знай наших, не ушами по щекам хлопаем,   не лаптем щи хлебаем.

А пассажиры  на пароход,  в основном чем-то озабоченные, но,  словно мухи на мед летели. Мужское сословие «прилетало»  на авто, при том  иностранного производства. Это были чиновники выше среднего ранга. Они искренне верили, что иномарками наносят  вред капитализму, заклейменному еще основателем Марксизма – Ленинизма. Так сказать, потихоньку разоряли  экономику этого самого заклейменного. И посмеивались, - свой металл  буржуины истратят, а у нас он  в остаток выпадет.
 Люди или нЕлюди денежки выкладывали, удовлетворяясь мыслью,  о благе, что   несет это самое колесное чудо  с  романтическим названием, человечеству.
На этом самом пароходе и уехала мать Васи. Уехала, да так и осталась там на «сдельной» работе. А что денег на воспитание сына не высылала, так и работа  захватывала, - не передохнуть. К тому ж, и почты в бывшей деревне не было.

Жили дед и баба, а сними и внучок Вася   не богато, но и не бедно. Старик, как полагается, ловил неводом, ежу понятно, - рыбу. А вот баба  не ждала, когда тот поймает золотую рыбку, а усердно занималась хозяйством. Старику труднее всего. Летом  на жаре сидеть, зимой - на холоде. Сидишь, как сыч, целый день на ветру, ни перемолвиться с кем, ни ласки ощутить, – подумал однажды дед, и к старухе подкатился за «премией».
«Ах ты, старая перечница, - ворчливо увернулась бабка, – у тебя, наверное, уже не стоит …».  Сказала и задумалась, о чем это она только что?  Вспомнила – не стоит лодка у берега.
-Ты лодку  цепом к берегу зачалил?
-Стоит не стоит – философски заметил дед.
Он и сам про премию уже забыл. Только заело его, что бабка все командует. То лодку причаль, то гусям корма заготовь. По опыту знал старик, сделает это сама бабка. А что ей самой делать по хозяйству? Поймать гуся, ощипать, разрубить. Дед не мог терпеть эту работу из этических соображений.

3. Жили они, жили и никого не трогали. Но, до поры жили. Нет, не померли, жили, да только к ним случай  забрел нежданно.
Высокое начальство, даже не городское, а то, когда при упоминании  оного указательный  палец надо держать на вытянутой вверх руке (такое оно  высокосидящее), обиделось на низко сидящего чиновника. Тот «прихапал» себе больше, чем полагалось по интеллигентному  негласному этикету. Но высокое начальство, низших своих щадящее, думало дальше. Надо высвободить этого человечка из  кресла, да разве можно его за  борт жизни выбросить?  Много тот уважения выказал. И не только в виде слов ласковых, а и действий приятственных.
Никак нельзя. Тут, как в рулетке. Сегодня ты в фаворе от еще более высшего, а завтра…?  Нет никак нельзя.
И тут, как слуга при султане, тоже свой человек, менджайзером называется, шепнул в сморщенную мочку уха: «Есть,  неучтенное местечко. Пусть не хлебное пока, но гусиное уже. И живут там без всякого управления, нами не обласканные, старик со старухой, внучок – боровичок, да четыре  гУся. Хорошо бы по просьбе всего населения села организовать градообразующее предприятие в этом самом селе.

Для ясности следует сказать, что названный менеджер по совместительству был «мылодЕржем». С вполне понятной  профессиональной функцией: кто держит мыло, тот и намыливает тех, кто на ковер вызван. Чтоб легче было управляться тому, кто вызвал  вызванных. Желающих, добровольно зайти на ковер, будто на Голгофу, в основном  не было.
Но, не без исключения. К примеру,  нашлись такие умники  среди операторов метлы и лопаты, что стали требовать повышения статуса в виде материального вознаграждения. Явились туда, куда показывают  указательным пальцем, на вытянутой вверх руке, Пришли, значит, чтоб озвучить свое «фе». Осерчал  высокий руками разводитель. Как мол,  Вам не стыдно?  И без того повысили   операторов.
-«Так…», – начал было  новоиспеченный оператор.
Но Рукамиводитель деликатно перебил его:
- Пошевели своими  гусиными мозгами. Были раньше у нас операторы? Правильно, не были. А оттого пишем – зарплата у них была – ноль целых и ноль десятых. А сегодняшнее вознаграждение твое?  Вот то-то.  Нет,  вроде, а даже может быть и   конечно, оно такое же, но как оператора – в два раза выше.  А значит  мой, – сказал он, но тут же, вспомнил, что по должностной инструкции ему лично  в Транскумхозе ничего не принадлежит. Не считая двух люминевых  заводиков, обеспечивающих  Францию, Италию и Швейцарию и республику Мали. Да еще  острова вблизи Майями, трех дворцов  в Канаде, Японии  и Бангла Деж.
И потому он стеснительно поправился:
- Наш Транскумхоз повысил оплату, или как там у вас называется, на сто прОцентов. Государственный, никак орган,
 Произнес это  высокосидящий, стеснительно вспомнив о лично ему, принадлежащей недвижимости, а по факту всей  остальной собственности Транскумхоза  и продолжил:
- Транскумхоз поднял  операторам зарплату и уже отчитался. Неужели Вы, сознательные граждане, захотите навредить государственной статистике. Там - он поднял  вверх указательный  палец, толстый, как запястье у близко стоящего оператора, - нас с вами не поймут. Потом, будто нечаянно, положил на стол кулак, из которого выглядывал  большой палец, зажатый между двумя соседними.
Ничего не поняли новоиспеченные операторы, но  как-то полегчало. Выслушали и объяснили. Вот, что значит, - перестрочечное время.
-Так говоришь, - не пыльное, но к тому ж, – гусиное? – спросил обладатель скромной вышеперечисленной недвижимости.
Подробно некогда спросить, да и знал он вкус своего соратника и не только  по мылу, но и  по женской части, и даже его взгляд на теплые рабочие места.  При этом к чести соратника, тот знал все в равной мере. А раз так, то можно положиться на него в любой из обозначенных сфер – как в нижней, так и в верхней.
- Шуруй, но не балуй - вальяжно разрешил он, но для строгости погрозил  толстым указательным пальцем.

4. Так появилось новое  государственное хозяйство – «Гусиная ферма». Новообозначенный фермер приехал на машине с номерами, перед которыми  полицейские, смиренно склоняли головы и преклоняли свои, дрожащие от восторга, колени. На прежней службе  его фамилия была Орлов, но, высокосидящий  переродил того в  Воробышкова. А фермеру, теперь уже Воробышкову, высоко руководящий при расставании произнес мудреную фразу. Хотел повторить в школе еще слышаную фразу из пьесы Александра Островского, но вспомнил лишь часть. Как раз ту, что должно повергнуть Воробышкова в  замешательство:
-Наказ короткий - Служить боярыне и мне, со страхом и  вежеством. В грозе и береженьи.
Понизили  Воробышкова в назидание животным и насекомым: «Каждый сверчок знай свой шесток». А параллельно, чтоб навести полный порядок в табеле взаимоотношений с местными жителями, оформили его опекуном над Васей, и еще над старичками, чтоб не шалили лишнего. Всякое может быть, - возраст. А четыре птицы теперь для солидности  и престижа и в соответствии с классификацией  Карла Линнея числились в категории животных. Птицы, - они ведь и птицы, но вместе стем, они и животные.В реестре так и значилось: начальный капитал в виде  трех птиц и четырех животных.
 Старая гусыня погибла, оставив  после себя гусенка. И лукавить в отчете Воробышков не хотел. Не в его привычке мелкое лукавство, и  потому не включил в имущество фермы.
Вспомнил  он свою   прежнюю кипучую бездеятельность, а здесь все самому. Ферма-то,  - градообразующая. А раз так все население тоже на мне. И все одному – думал Воробышков. И потому выписал себе секретаршу. Стоила она ему двух зрелых гусынь.  И того стоила.
А Гуси жили своей гусиной жизнью. Гусак  выполняли свою работу, гусыни – свою.  В целом, в  ведомстве Воробышкова теперь полный порядок наступил. Он руководил, секретарша  издавала его приказы. И по совместительству еще и… Нет, не то. Напротив, она докладывала о всех нравственных издержках в его воеводстве:
- Старый гусак ходит к своим диким сородичам. - она, краснея, шепнула на ухо своему шефу. – ходит под прикрытием повышения квалификации, а сам, -.
А Воробышков  так возмутился, что ущипнул секретаршу за выступающую часть тела  и тут же полез извиняться.
Пора выходить на орбиту известности, - подумал он, затягивая ремень..
Местные СМИ  уже обласканы – кого гусиными яичками, кого свежим парным мясом. Благо плодятся гусишки. Уже стал  он подумывать, чтоб забросить  гусятинки наверх. 

Шло время и шло себе. Но и Воробышков не стоял на месте. На бабку надавил, чтоб  в стаде не менее сотни птиц или животных. Он так и не понял, куда и в какую графу зачислять эту живность.  Но  загон соответственно построил. А сам к тому времени исправно пронюхал, как там вышесидящие  к гусятинке  относятся? Вкусы сошлись, и потому  стал исправно одаривать и оптом, и поодиночке. Да и секретаршу не забыл. К тому времени он стал уже главным легионером, сиречь главой региона. Реноме   уже успел создать себе убедительное. Почетный работник животноводства, руководитель единственной в регионе гусиной фермы.
Назначил он секретаршу заместителем руководителя, а себе взял более молодую. Стыдно было загружать прежнюю трудной, не по возрасту рутинной работой.

А время все шло и шло. Воробышков не только шел в ногу со временем, но значительно опережал его. В центре прежнего села поставил большое здание в пафосном, роскошном  стиле «ампир». Как никак, его ферма - градообразующее предприятие. Высокие гости прибудут, и, не гусиный же загон, им показывать? Не подвести страну, не жалеть  живота своего, - настраивал себя Воробышков.

Я  потянулся за квитанциями на оплату коммунальных услуг, и теперь окончательно проснулся. Придет же во сне такая мерзость. Но эти квитанции куда страшнее телевизионных троллей и действий выше и ниже стоящих.
«А что если эти квитанции и все негативное в нашей жизни, – подумал я, - от того, что эти вроде и безобидные  для глаза воробышковы и орловы не перевелись в нашей жизни? Что если стая уже научилась летать недосягаемо высоко?
И добавлю: «Воробышков и иже с ним – всего лишь слабый   раздражитель сознания. Но от квитанций и прочего негатива, созданного ими, сознание просто меркнет.

Виктор Чернявский

Дорогой читатель,этот жанр для меня новый. Очень жду Вашего мнения. Заранее, спасибо.