Они были первыми

Читали, как творил Творец?
Вам про ребро рассказ не скушен?
Как вам Адам – наш праотец?
Такой ли Еве муж был нужен?

Он робок был и неумел
Кабы не Змей, кабы не Ева,
Он не нашёл бы даже Древа
Да и нашедши б, не узрел.

Вот и судите, раз с Начала
Мужик без бабы – не мужик!
Про  д а м у  сразу прозвучало
Лишь мужичёк обрёл язык.

Невинность древнего Эдема
Нарушил первенца вопрос.
Узнать какой, тут не проблема –
Он, слившись в звуке, в имя врос…

Природы чувствуя подсказку,
Не зная, что есть стыд и срам,
Едва открылись только глазки,
Детина молвил: «Эй!  А дам?»

Творец во власти вдохновенья
Не понял, что он попросил.
Бог в эти самые мгновенья
Дать имя первенцу решил.

Заметить надо, божье ухо
К людским мольбам  извечно глухо,
И просьбы первой ясный смысл
Не пробудил ответну мысль.

Бог принял просьбу за подсказку
И в грубоватой  «Эй! А дам?» –
Во фразе первой, тяжкой, вязкой
Старик услышал, - я  Адам…

Впервые слыша речь людскую,
От умиленья дал слезу,
А так как Бог, то дал такую,
Что в небе вызвал дождь, грозу.

- Ну, прыток паря! Я – Адам.
Ну, что же – имя выбрал сам.
Пусть это имя гордо  носит,
Но что он так кричит, как просит –

А Д А М...  АД  ДАМ?...  ДАМ-ДАМ?... АМ-АМ? …
Чего-чего? Он просит ДАМ?
Да, чую,  грезит не о друге,
А о смазливенькой подруге…

Да, не по плану тут пошло.
Ну, об одной, куда ни шло.
Откуда он про   дам-то  знает?
Не видел их, и на - желает.

Кто может знать про этих дам,
Когда их Бог не видел сам.
Так, лишь в проектах,  Я ж - Творец!
Но он так юн, хоть не малец.

Нет, пусть он срок свой поджидает
И сил, ума пособирает –
Вон,  с дуру просит не одну,
Хотя с одной пойдёшь ко дну.

Ну, сам просил – поспи, Адам,
Ребро возьму и деву сам
Слеплю получше, чем тебя,
Что б ты с ней жил, её любя.

Ты у Меня, как первый блин…
Но важен в деле и зачин.
Вы, в общем,  будете похожи,
В деталях важных чуть не схожи:

Кой что в размерах будет разно,
Но в меру и  благообразно,
Чтоб взгляд твой к ней одной стремился,
А ты от вида уж ярился.

Весь пламенел! Тянулся к ней!
И пусть она кричит, – не смей!
Ты смей! Да поработай словом –
И каждый раз с подходом новым!

Цветы, подарки, комплименты,
Другие дивные моменты –
И будешь ты, считай, в раю
Так каждый раз в любом краю.

Но  только  э т о  будет позже,
Когда забродят ваши дрожжи.
Пока ты спишь, запоминай,
На ус свой будущий мотай.

Ну, вот, готова… Вдунем душу.
Чего же Я, однако, трушу:
Предчувствие гнетёт Меня –
Не даст покоя нам ни дня…

Но тут глаза открыла дама,
Вдохнула, ротик разверзла –
И первый акт премьерной драмы
Негромкой фразой, не со зла,

А так, чтоб впредь ввиду имели
И ничего уже не смели
Без дамской воли здесь творить:
Не пить! Не драться! Не курить!

 – Эй, вы! Чего тут собрались?
Никак уж в стельку набрались?
Или гонца тут третьим ждут?
Нельзя оставить – тут как тут.

Господь едва не подавился –
Крутому нраву подивился
И наложил ей в миг печать
На алый ротик: «Цыц! Молчать!»

Да, брат ты мой, вот это дама!
Чуть рот открыла – сразу драма.
И ты хорош – кричишь « а дам».
Одной не хватит? Видишь сам!

Раскинь мозгами! Поразмысли,
А я покуда имя ей
Придумаю, а может, мыслю, –
Послать её, куда чертей

Отправил я совсем недавно
Таким там место и подавно.
Что? Нет? Не надо? Эх, сынок!
Как безмятежно жить бы мог…

Она, ведь, дама не из глины.
Ты брось, Адам, мне корчить мины!
Пойми, что дама, как дворянка!
То не пастушечка-крестьянка.

Хотя о чём Я говорю –
Ты видишь первую зарю,
Не знаешь их ещё породу.
По мне не видеть бы их с роду.

Но тут вдруг завопил Адам,
Что имя даст подруге сам,
Раз из его она ребра,
Вопрос ему решать пора.

Что он – ого! Что он не с древа!
Что будет зваться Евой дева,
На райском это будет Жизнь,
А от неё, Папаш, отринь…

- Да, ладно, тоже мне ревнивец!
Час от рожденья – уж строптивец.
Попридержи-ка свой язык –
Я к спорам  вовсе не привык.

Был у Меня один строптивый,
Но укротил Я дух спесивый,
И с глаз долой прогнал его
Навек из рая Моего.

Да, кстати, он сюда заходит
И чую, что и ныне бродит
Он  где-то тут среди цветов,
Он вечно пакостить готов.

Тебе с ним лучше не водится.
Он в шкуры разные рядится,
Но чаше ползает в своей,
Запомни: он – Зелёный Змей.

Он плут и Мастер совращенья,
Ведёт к греху чрез искушенья.
– А что такое грех, Отец?
– Урок закончен! Всё!  Конец!

Пора  вернуться к нашей деве.
Ты говоришь, звать будешь Евой?
Ну, что же, пусть уж будет Ева.
На всякий случай встань-ка слева …

Сниму со рта её печать.
Брыкаться будет и кричать,
Так ты в сторонку отбеги,
Себя пока побереги.

Пока Творец с мальцом общался
Взор Первой Девы всё вращался…
Речам с усердием внимала,
Хотя не всё в них понимала.

Про Змея, грех слова запали,
Как семена на почву пали
И дали первые ростки
Грядущей  чувственной тоски.

И снял Творец печать с уст девы.
Смиренной тут предстала Ева:
Потупив взор, лежала тихо,
До срока не будила лихо.

И рёк Господь двум первым чадам,
Что рай соседствует тут с адом,
И чтобы в рае им остаться
Им надо Змия опасаться.

Сей гад коварен и хитёр,
Хотя не взял фигурой, ликом
И лишь шипит, умом остёр!
Дашь слабину –  ухватит мигом.

Его вам опасаться надо.
Он вам опасен, как никто.
Осилит он, и чувств торнадо
Подхватит вас – случится то!...

Бог тут запнулся, скомкал фразу,
А наша дева с жаром сразу
Ему вопросы, – что есть ТО?
И Змия выгнал Он за что?

Опешил Бог на миг – не боле,
Под нимбом лысину потёр,
И подивившись тяжкой доле,
На кочку встал и длань простёр,

И рёк, как можно только Богу, –
Негромко, но  весомо так,
Что ценит в деве недотрогу,
Что любопытный Богу – враг!

Тут Ева Первая смекнула,
Что напролом идти нельзя
И примирительно кивнула,
Сказав при том,  –  моя стезя

Покорной быть, не любопытной,
Смиренно старшему внимать,
И печься лишь о пище сытной
Да чтить вас всех, как чтила б мать.

Позвольте в сад пойти – здесь душно,
Сорву к обеду вам плодов.
Надеюсь, вам не будет скучно
И отдохните от трудов.

Мне нужен тайный друг, советчик.
У этих двух уже союз.
Адам за  Отче не ответчик
И для него заветов груз

Похоже вовсе и не ноша –
Им будет следовать во век.
С ним не узнать мне сладость ложа,
А я же тоже человек.

Нет, правильнее  – Человека
Сказать должна я о себе:
Я роду женского от века
И женской следую судьбе.

Я – Человека! Это значит,
Мне всё подвластно! Брать пора!
Пусть обо мне они судачат,
Что из адамова ребра…

Ребро-о-о… Ребром вопрос поставлю!
Боготворить себя заставлю!
Все поклоняться будут мне!
При солнце, паче – при луне…

Царицей дня! Богиней ночи
Себя я мню! И застят очи
Мне зори будущих услад.
Адам служить мне будет рад!

Я чую первенца породу:
Он груб, упрям  лишь до поры,
Но лишь ему спою я оду –
Вмиг принесёт свои дары…

Так мысля, в сад входила Ева –
Эдем ей радости сулил,
А впереди меж веток Древа
Лукавый Аспид лик явил…

Багрел закат их жизни в Рае,
И зрела новая заря…
В огне раздумий мозг сжигая,
Сейчас сказать могу: «Не зря!

Не зря праматерь наша Ева
Вкусила Плод Запретный с Древа…
Спасибо Змию за урок!
Адаму с Евой был он впрок.

Зачем я вспомнил здесь всё это, –
Спросить уместно будет вам.
Нет у меня пока ответа,
Ищу его в раздумьях сам.

Раз добрались до этих строчек,
Так, значит,  текст и вас увлёк.
Гадали вы, что вместо точек,
Меж строк искали вы намёк.

Надеюсь, время не напрасно
Вы провели наедине.
И это было не опасно
Ветхозаветной старине.
____________________
* К содержанию советского одноименного кинофильма не имеет никакого отношения