Письмо

«Ну, здравствуй, бродяга... Из прошлого шлю тебе вести.
У нас всё непросто – и много ли в жизни простого?
Мне не было тесно, когда мы всегда были вместе...
А ныне и полное кажется хуже пустого...

Чем дышишь, мой друг, и легко ли тебе на чужбине?
Родные, враги ли, по жизни тебя окружают?»
Так трудно уйти, чтобы всё дорогое отринуть...
Затих ненадолго, в разбитом стекле отражаясь –

И снова ложатся неровные сбитые строчки,
В неистовой жажде теперь уж дожить до ответа
(Хоть что-то, хоть слово, хоть малую чёрточку-точку!):
«Мне тоже, вот видишь, едва ли живётся на свете...»

Разбитое сердце срастается трудно и криво,
А будет ли завтра – известно единому Богу.
«За нас не тревожься – здоровы. Пока ещё живы.
Всё так же упрямо идём за своею дорогой:

Блуждаем, теряемся, падаем, кружимся снова –
Ты знаешь (такой же) – да, в общем-то, это понятно...»
С усмешкою горькой выводится слово за словом:
«Прости меня, друг... и скорей возвращайся обратно!

Ты слишком мне нужен – как жаль, что я понял так поздно!
Я только прошу, чтобы был ты по-прежнему рядом!
Вернись, я прошу!» – «Помогите, далёкие звёзды!..» –
И ищёт их в небе пустым угасающим взглядом,

Измявшийся лист поправляя касанием грубым:
На то, чтобы жить без прощенья, не хватит искусства...
И снова, и снова сжимаются тонкие губы
В безумной попытке не выдать смятения чувства...

«Теперь всё равно... Только пусть бы однажды вернулся!»
Он верил, что встретит – и верил, что станет прощённым...
До самого сердца... «Неважно...» Привычно замкнулся
И вышел вперёд, ото всех неудач защищённый...

***

- Где друг мой? Что сталось? Ну что вы молчите так строго?..
Вдруг стало так тихо, что рядом услышали ветер...
И кто-то промолвил, на серую глядя дорогу:
-Ты поздно... Погиб он. Сегодня, почти на рассвете.