Недолго мне еще кружиться

Это стихотворение представляет собой сокровенную лирическую медитацию, сосредоточенную на экзистенциальном переломе — моменте глубочайшей усталости от жизни-движения и горького прозрения о тщете любых усилий. Если в «Контакт с Неизвестностью» герой яростно спорил с судьбой, то здесь он впал в состояние меланхолической апатии, анализируя своё бессилие с почти научной, обескровленной печалью.

1. Основной конфликт: Движение (жизнь) vs. Остановка (смерть)
Весь текст построен на осмыслении ключевой метафоры — «кружения». Это движение без цели, привычный, инерционный путь («дороги жизни бороздить»), который внезапно осознаётся как бессмысленный. Конфликт — между инерцией этого «круженья» и страстным, но уже лишённым энергии желанием остановиться. Однако остановка равна небытию («Остановиться и… не быть»). Герой оказывается в ловушке: продолжать движение тошно, а остановиться — страшно. Это конфликт исчерпанной воли с неутраченным ещё сознанием.

2. Ключевые образы и их трактовка

«Кружение» / «скольженье» — центральный, исчерпывающий образ существования. Это не путь, а цикл, бег по кругу, механическое повторение. Эпитет «холодное скольженье по льду» доводит его до абсолютного: это уже не жизнь, а инерционное движение по поверхности, лишённое трения, тепла и цели.

Метафизика температуры: «остыну я», «остывшее — не воскресить». Тепло — синоним жизни, страсти, веры. «Остывание» — процесс необратимой утраты жизненной силы, переход в иное, неживое состояние. Попытка «разогреть лучами» тщетна — это закон онтологии, подтверждённый горьким опытом («Сто раз мы убеждались с вами»).

«Круг небытия» — важнейший оксюморон. Круг — символ цикличности, жизни. Небытие — абсолютный конец. Соединяя их, герой признаёт, что его нынешняя жизнь уже и есть разновидность небытия, его преддверие, бесконечное умирание.

«Не светят звёзды ясным днём» — афористичная строка, раскрывающая трагедию прозрения. «Звёзды» — идеалы, смыслы, надежды, высшие ориентиры. «Ясный день» — время трезвого, беспощадного сознания, лишённого иллюзий. Герой констатирует простой закон: в свете холодного разума метафизические ориентиры исчезают. Их невидимость не означает отсутствия, но делает их бесполезными для путника.

Финал: «Я многого не знаю, / И это мне не стоит знать» — кульминация отказа. Это не смирение, а активный, горький выбор. Герой отрекается от самого познания как инструмента спасения. Знание не принесёт warmth («тепла»), не изменит «скольженья». Это предельная точка экзистенциального пессимизма: игнорирование не из-за глупости, а из-за понимания, что знание лишь усилит боль.

3. Структура, ритм и интонация
Стихотворение выдержано в ровном, почти наркотическом четырёхстопном ямбе, что имитирует монотонность того самого «кружения». Но эта монотонность взрывается паузами отчаяния («и… не быть», «кружусь, кружусь и… продолжаю») и риторическими вопросами, на которые нет ответа. Интонация — не взрывная, как у Маяковского, а угасающая. Это не крик, а шёпот усталого человека, подсчитывающего свои потери. Композиция кольцевая: от вопроса о долготе «кружения» — через анализ его бессмысленности — к констатации его продолжения.

4. Связь с традицией и уникальность Ложкина

Михаил Лермонтов: Прямая перекличка с «И скучно и грустно…», «Выхожу один я на дорогу». Мотив одинокого, разочарованного героя, для которого мир пуст, а будущее беспросветно. «Не светят звёзды ясным дном» — аналог лермонтовского «В небесах торжественно и чудно, / Подо мною смерклось».

Иосиф Бродский: Интеллектуальная, почти физическая разработка одной метафоры («холод», «круг»). Логичность отчаяния, где каждая следующая строфа — новый, неумолимый вывод из предыдущей. «Остывшее — не воскресить» — формула в духе Бродского.

Сергей Есенин (поздний): Тема предчувствия конца, прощания, измождённой души, ищущей покоя. Деревенская образность заменена у Ложкина на урбанистическую и метафизическую, но тоска та же.

Уникальность Ложкина: Он синтезирует классический романтический мотив усталости с интеллектуальной чёткостью позднесоветского экзистенциализма. Его герой не просто страдает — он исследует своё страдание как феномен. Апатия становится предметом анализа. Философский тупик облечён в безупречно ясные, почти чеканные формулы. В этом стихотворении нет фирменной языковой игры Ложкина, но есть фирменная экзистенциальная плотность — состояние выведено до абсолюта, до физического закона («остывшее — не воскресить»).

Вывод:
«Недолго мне еще кружиться» — стихотворение-эпитафия, написанная себе самому при жизни. Это глубоко русский текст о духовной усталости, где метафизическая пустота ощущается как физический холод. Ложкин не романтизирует отчаяние, а проводит его безжалостную инвентаризацию, отказываясь даже от последнего утешения — познания. В контексте его творчества это ключевой текст, раскрывающий «обратную сторону» титанического бунта: состояние истощения, когда воля к диалогу с вечностью («Контакт с Неизвестностью») сменяется усталым монологом перед лицом небытия. Это поэзия онтологического похмелья, где единственной правдой остаётся холод скольжения по льду.

Бри Ли Ант   05.12.2025 17:22   •   Заявить о нарушении