Вина секунданта

               
                Хуже нет равнодушных.
                Житейская  истина.

Так почему ж Данзас,
Хотя б из чувства дружбы,
В решающий тот час,
В событье вникнув глубже,
Нам Пушкина не спас?

Он что – не понимал,
К Т О   был ему доверен?
Душой чему внимал,
Когда дуэль наметив,
Поэт его позвал?

Он, знать, не понимал,
Что Пушкин ему веря,
Решить конфликт наметив,
Ему судьбу доверив,
Опоры в нём искал.

Данзас не понимал
С чего так мрачен Пушкин:
«Кровавее – тем лучше» –
С отчаянья лишь сказал,
Смятенье в резкость пряча,
Что вовсе и не значит,
Что смерти он искал.

Взяв непомерный груз,
Став управлять дуэлью,
Десять шагов отмерил
К трагедии безмерной,
Лишь слыша снега хруст,
Но Пушкина не слыша…
Не понимал того –
Что был Поэт всех выше,
И, Муз любимца, жизнь
Дороже всех, всего!

Данзас не понимал,
Что друг его был гений.
В плену убогих мнений,
Должно быть, в полной мере
Он Пушкина не знал.

Чем он поэта мерил,
Который погибал?
Встречались на пирах,
Смеялся эпиграммам,
Романа же в стихах,
Всего, чем дорог нам он,
Конечно, не читал.

Вопрос лишь этикета
Да суд большого света
Данзаса занимал,
А то, что он поэта –
Какому равных нету! –
Чтоб ссоре разрешиться,
Под пулю проходимца
Бездушно подставлял,
Данзас не понимал.

Дуэль ту чтоб расстроить
Предлога не нашёл;
Долг будто – бы исполнив,
России честь угробив,
В праведной той крови
Виновен также он.

Порой же говорят,
Забыв поэта муки,
Умывший в смерти руки,
Как при Христе Пилат:
Данзас не виноват…

   Употреблённый в службу,
Он в ней преуспевал,
Наградой за смерть Пушкина
Известность незаслуженно
И он в веках сыскал.

Когда же на Кавказе –
Чудны судьбы гримасы, –
Данзас чины искал,
То царственным указом,
Под его начальством,
Другой судьбы печальной
Поэт  –  за «Смерть поэта»,
Пронзённый болью этой,
Там ссылку отбывал.
За что поэт был сослан
Данзас, конечно, знал:
Тогда на Чёрной речке,
Он действом бессердечным,
И Лермонтова тоже
Судьбу определял.
Он вышел генералом
И долго ещё жил.
Его упоминаем
Лишь потому, что знаем –
Поэтов двух великих
(везло – он был вблизи их)
Он нам не сохранил.

Синдром Данзаса крепок:
Его морали слепок
Столыпин-Монго, Глебов
Зеркально повторив,
Поспешно и нелепо,
Второго из поэтов,
Бездушием убив.
          . . .
Зло извинительно за то,
уж коли неизбежно, –
забралом не затворено,
не притворяясь другом нежным.
Но равнодушия же грех
воистину безмерен –
лукавя ловко, ближних всех
извечно топит в вере. 
                1999 г.