Роман с Романом

Безвольный ход восьмидесятых
Не вдохновлял на быстрый шаг,
Текла рутина не спеша,
Жизнь от зарплаты до зарплаты
Формировала постулаты,
Когда в стремленьях не трясёт:
Своё жильё, немного блата,
Семья, работа – вот и всё.

Порой зажжётся что-то лихо
В подкорке буйного ума,
Не ожидая сквозь туман,
Всераздирающего крика
От кровоточащего лика
Мечты, испачканной в пыли,
Что топчет быт ногами тихо
На дне житейской колеи.

Не тяга к книгам, не искусство
Объединило двух подруг,
Их сблизил тот, особый круг,
То восхитительное чувство
Желанья бездны счастья вкуса,
Простое женское тепло
Рвалось неистовым искусом,
А вот к кому – нет точных слов.

Довольно милые, от бога,
Хоть разница в пятнадцать лет,
Такой обычнейший сюжет,
Судьбы обычнейшей дорога.
У старшей сын, заботы много,
Разведена, чего скрывать,
Стройна, умна, не недотрога,
И всё ж пуста её кровать.

Но имя гордое – Надежда
Венцом незыблемым несла,
Погрязнуть в тине ремесла
Сопротивлялся дух мятежный,
Всем сердцем трепетно, как прежде,
Любви ждала и поздний час
Встречала в праздничной одежде
В надежде – вдруг войдёт сейчас.

А младшую назвали Верой,
Ей двадцать пять, давно одна,
По-женски внутренне сильна
И выбирала кавалера,
Чтоб соответствовал манерам
Посланца сказочной страны,
Чтоб обязательно был первым,
Блистал, на зависть остальным.

Её типаж давно известен:
Кровь с молоком, своя цена,
Была когда-то влюблена,
Грозилась громом страшной мести,
Привыкла к неприкрытой лести,
Жила легко, размах велик...
Главбух – Надежда в новом тресте,
А Вера старший кадровик.

Стоял февральский день суровый,
Под заоконную метель,
Настал момент, открылась дверь,
В лучах возник начальник новый,
Мороз на кожные покровы
Нахлынул колко у подруг,
Сковал сердца и с первым словом
Перевернулось всё вокруг.

Он расточал флюидов волны,
В глазах кипел кричащий шарм,
Казалось светится душа,
Небесный рыцарь, гордый воин,
Подвижен, искренен, проворен,
Ну, лет примерно пятьдесят,
Безмерной юностью наполнен,
Хоть серебром виски блестят.

Роман – и имя-то какое...
Шептались женщины во след,
Гадая, счастлив или нет,
Горел, не ведая покоя,
В своём нетворческом запое,
Походкой лёгкою входил
И подпись твёрдою рукою
На документах выводил.

Буквально веяло дурманом
От этих цепких сильных рук,
Сознанье путалось подруг,
И мысль одна – роман с Романом,
Попав в душевные капканы,
К сердцам по венам потекла,
Проникла в головы туманом
И жгла желанием до тла.

Он разведён, но аккуратен,
Отменно выбрит, чистый взгляд,
С ума сводящий аромат,
Как ореол витал в привате,
Приветлив, скромен, деликатен,
Незримым мужеством маня,
Не тлел звездою на закате,
А полыхал при свете дня.

Лишь в кабинет к нему входила
Надежда тая, по делам,
Всё существо своё звала
Держаться ровно, что есть силы,
Но подсознанье голосило:
Откройся, выжми что-нибудь,
Зачем копать любви могилу,
Ещё другой возможен путь.

И Вера кофе, непременно
В зеркальном блеске извертясь,
Мурлыча нежно, как дитя,
Несла в конце рабочей смены,
Чтоб задержаться и колено
Небрежно выставив, ждала
Пока он пьёт, глотая пену,
Присев на краешек стола.

Минуты эти лёгкой дрожью
Влекли тела, стыдливый жар
Готовил пламенный пожар,
Когда, забыв про осторожность,
Их лица сблизились тревожно,
Губами в губы впилась страсть,
Клинки любви, отбросив ножны,
Скрестились, чувствами искрясь.

Наутро, сидя в кабинете,
Роман натужно размышлял:
«Вот, сладострастная петля,
Зачем всё это, мы ж не дети,
Конечно, нужно быть в ответе
За совершившийся порок,
Но в этой бурной эстафете
Я от соблазнов изнемог.

Эх, если б то была Надежда,
Её улыбка, поступь, стать,
Как изваяние Христа
Напоминает неизбежность
Спешить дарить друг другу нежность,
И кроткий нрав тому виной,
Что я истерзан и повержен,
Что не она была со мной.

До боли глупо, скорбно, странно,
Давно мне стоило сказать,
Нырнув в бездонные глаза,
Как глубоко она желанна,
Как быть хочу с ней постоянно,
Уверен,  ждёт своей поры,
А Вере другом верным стану,
Пусть позабудет наш порыв».

Он сник лицом, темнее тени,
Впорхнула Вера, вся светясь,
Целуя в губы и смеясь,
Присела мягко на колени,
Прижалась пылко, без стеснений,
Щекой к щеке, в руке рука,
Читая вслух стихотворенье
О волшебстве ночных цикад.

- Послушай, милая, ужасно
Мне объяснить вчерашний шаг,
Жалею, что случилось так,
Ты изумительно прекрасна
И презирать меня подвластна
Сейчас, ведь я совсем не тот,
И при оценке беспристрастной –
К другой безудержно влечёт.

Надежда – символ мой весенний,
Ты мне понять о том дала,
С ней разделю я пополам
Своё внезапное прозренье.
О, Вера, что землетрясенье!
Здесь был вселенский ураган,
Который за одно мгновенье
Раздул в душе её Роман.

Захлопнув дверь, несясь по лужам,
Глотая горькую беду,
Шептала в огненном бреду:
- Плотины прорваны, без мужа,
Без сказки, поданной на ужин,
Без искушающих минут
Я не смогу, лишь он мне нужен
В моём изнеженном плену.

Он мой, он мой, к чертям богатство,
Укрою, спрячу, увезу,
Где неба синего лазурь
Глядит на тайное аббатство...
А может Наде отказаться?
Есть выход в сотни раз верней,
Нам нужно срочно повидаться!
И устремилась в гости к ней.

Прошла в перчатках, извинилась,
Присела скромно на диван,
Сжимая сумочки карман,
Не то в ответ, не то спросила:
- Роман с Романом очень мило...
Ну, что ты сразу хмуришь бровь?
Выходит всё ж разъединила
Надежду с Верою любовь.

Оставь его, мы были вместе,
Так изнурительно понять -
Его сердечная броня
Тобой пробита, в нужном месте,
Он исключительно был честен,
Не становись исчадьем зла,
Мне роль любовницы не к чести,
Оставь его, твоя взяла.

- Ты знаешь, Вера, как мне трудно,
Как я ждала большой любви,
Подушку мокрую обвив,
Спала и верила подспудно –
Настанет день заветный, судный,
Воздастся звоном двух колец,
Бог повенчает с безрассудным
Желанным счастьем наконец.

- Ну, что ж, своим желаньем жарким
Бросаешь в пропасть доброту,
Возврата нет и свадьбу ту
Дополню маленькой помаркой,
Прими же, в качестве подарка,
Ты от меня сосуд пустой...
В руках блеснуло что-то ярко
И выплеснулось кислотой

В лицо упрямое... О, боже!
Истошный крик, в глазах темно,
Разлившись болью неземной,
Сжигалась плоть скрипящей кожи,
Корёжа душу, лик корёжа...
Злорадный смех из-за плеча:
- Конец твоим мечтам положит
Уродства вечная печать!

Любовь жестока и прекрасна,
Любовь и зла, и весела,
И иногда в порыве страстном
Творим мы страшные дела.

Во тьме Надежда растворится,
А Веру ждёт тюремный срок,
Печальный жизненный виток
У всех оставит след на лицах.
Роману долго будет сниться
Любви кошмарной мишура,
Промчится время колесницей,
Оставив в сердце рваный шрам.