Летний дождь

Ушли в преданье передряги,
И от даосского мазка
Клубясь по рисовой бумаге,
Пресуществлялись облака;
Толпа, уснув на этой мантре,
Разливом будничным плыла,
Бездомный тенор стилем кантри
Изображал колокола.

К руладам улица привыкла.
Что разбудить ее могло?
Брутальный выхлоп мотоцикла?
Мячом разбитое стекло?
Звонок обходчице бутиков
Из турагентства в Сен-Тропе?..
Часы на площади, оттикав,
Пеклись в чугунной скорлупе.

Саксофонист, впадая в амок,
Дикарски теребил покой
Напоминавшей черствый замок
Библиотеки городской.
Гарцуя на скейтборде, олух
Внушал ровеснице: влюбись!
И церкви в замшевых камзолах
Перстом указывали ввысь...

Внезапно небо почернело,
Его сотряс могучий гул:
Как будто с возгласом «чавела»
Барон изменницу пырнул;
Казалось, рухнул купол храма
И, аскетически суров,
Монах Джироламо упрямо
Призвал к ответу земляков.

Библейские разверзлись хляби!
При этом ливень был кровав:
Генералиссимусу в штабе
Над картой руку оторвав;
Очерчена багровой кромкой –
Размашистый Армагеддон –
Алкала туча славы громкой,
Стекалась рать со всех сторон.

Бурлила непогодь, сметая
Гуляк размякших на корню:
И все побоища Китая,
Месопотамскую резню,
Свои палаческие войны,
Европа, прозревала ты,
И было ясно, что достойны
Мы этой гибельной черты.