Эзельгофты

Паруса обвивал ледяной трамонтан.
Не щадят каравеллы в морях озорницы-наяды,
Ты подкралась, бросая на гладь любопытные взгляды,
И раскинула руки вперёд, к заострённым ветрам.

Тебе близок просторный, шальной Адриатики бал!
Танзанит озирает влюблённо порывистый шквал,
Рвёт стень-ванты клинком, режет бритвой канат кампилан,
Вас, в сутану одетый, венчал бы отец-капеллан.

Волны били нещадно худую, в мурашках, карму -
Твоих ног, твоего беспробудно замёрзшего тела,
Ну а ты в "Буцентавре" летела...
И венчалась, как дож, с этой мутной от пены водой.

Этот вой пробуждал первобытные чувства и боль.
Всё равно, что орёт полупьяный, прокуренный мичман!
А в Венеции маска твоя так учтива, тактична
Лишь в морях ты могла быть собой...

Мои пальцы от вёсел устали и руки натёрли мозоль
И промокла от пота с дождём захудалая ветошь
От цинги ел ромашки в порту, это вовсе не фетиш...
И глазницы испортила мокрая, резкая соль.

Я бы мог подойти, ведь мешает лишь кожанный кнут
На ремне разъярённого жизнью, судьбою арапа,
Кандалы на просверленных камнем, сгнивающих лапах
Согласись, это малость, но спины плетями нам рвут...

Я мечтаю о том, чтобы нежно тебя приобнять
Я хотел б обернутся к тебе сарацина пинкетом,
И пронзить, словно дождь с этим проклятым, северным ветром,
С пьедестала на ручки тебя, непослушную, взять...

Будто мачта рангоута с крепкой и бойкой стеньгой -
Это камень фундамента с высшим его продолжением.
Я шепчу, кровоточащей солью губой каравелле:
Заковал бы объятия эти Мардук в эзельгофт...