Предчувствие

В этой пьесе два персонажа, которые являются друзьями. Их пол вариативен (необходимо изменение текста), возраст – 20-25 лет.
Главный герой открыт зрителю: он перемещается по сцене и ведёт речь. Второй персонаж появляется за белым экраном, который находится на сцене, поэтому зритель видит лишь его очертания.   

Действие первое
(Ближе к краю сцены находится стол со стулом. Остальное сценическое пространство является пустым. На заднем плане - белый экран для игры теней.
Приглушённый свет – с каждым действием на сцене становится всё темнее. Появляется человек с фонарём в руке; свет фонаря сильный, яркий.)
Был Свет. (Смотрит на фонарь.) Он был чистым и очень сильным. Он состоял из смеха и радости, тепла и чуда. Наше детство дышало любовью. В этом страшном и жестоком мире нам с тобой был подарен большой корабль, и паруса его были наполнены надеждой и жизнью. (Рассказывает очень живо и словно забывшись. За экраном появляется тень, она двигается.)
Но что-то сломалось. (Отставляет фонарь в сторону (на пол или на стол), где тот и остаётся на протяжении всей пьесы. Тень перестаёт двигаться, она исчезает.) Стало темно и тихо. Всё тише, всё темнее, всё тише, всё темнее... (Начинает отмеривать широкие шаги под отсчет секунд, свет фонаря становится очень тусклым.)   
И сейчас с каждым шагом, с каждым вдохом, с каждым ударом сердца – я теряю тебя.
Где ты? Где же ты?..   
(Свет гаснет.)
Действие второе
(Человек сидит за столом и в отчаянии комкает листы бумаги.)
Я люблю тебя... Я люблю тебя. Я люблю тебя! (Произносит, срываясь с шепота на вой, навзрыд. Вскакивает из-за стола.)
Мне хотелось писать. Взять и вылить тяжесть этого больного, мутного дня на листок бумаги, освободиться от неё. Но единственное, что получалось, единственная строчка, бешено пульсирующая в тяжёлой моей голове, была такова - я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
И боюсь за тебя до ужаса – так больно! - никогда ранее в голове моей не возникали такие страшные мысли. Схватить нож со стола и всадить изо всех сил в сердце, чтоб остановилось, замолчало оно... чтобы вырвалась из груди горячая-горячая струя боли, чтобы вырвалась, расплескалась, ушла, ушла из меня, освободила...
(Молчание. Далее говорит уже спокойным голосом.)
Я верю в то, что человек, который обращается к Богу с просьбой принять в жертву что-то его собственное - его жизнь, его счастье, и облегчить при этом жизнь другого человека, может быть услышан. И я был бы счастлив, если бы мог покинуть этот мир – да хоть прямо сейчас - при условии, что ты бы осталась жить здесь, и жить счастливо. Но сможешь ли ты быть счастливой, если уйду я?..   
(Молчание. Продолжает говорить с отчаянием.)
И как же больно. Как же тяжело и больно осознавать свою бесполезность, беспомощность - все слова мои, все ударялись о мощную стену, отлетали от неё, разбивались. (Одной рукой упирается в белый экран.) Что я могу сделать для тебя, скажи? Как оставить тебя здесь? Что нужно тебе для желания жить, что я могу дать тебе?
Ничего не могу. Ни-че-го... (Опускается на пол.)
Это больше и сильнее, чем я.   
(Свет гаснет.)

Действие третье
(Появляется из-за кулисы, начинает ходить из стороны в сторону, говорит спокойным голосом.)
Да, я сказал тебе, что не смогу без тебя. Да, я сказал тебе, что это меня убьёт. Но имею ли я право ограничивать твою свободу? И может ли в ином случае смерть оказаться лучшей альтернативой жизни? Как же глубоко я не знаю тебя... И что же делаю сейчас: заставляю тебя жить и мучиться или..?
(Молчание.)
Ты говоришь, что дальше только хуже... Значит, я – эгоист, поскольку не хочу отпускать, поскольку боюсь потерять тебя. Любишь – так нужно услышать и постараться принять, не пуская в ход свои чувства, забывая себя.
(Молчание.)
Как много времени длится эта ночь?.. И – так странно! – сейчас я совсем ничего не чувствую. Эмоций во мне – ноль, их словно выкачали, выжали, все до последней капли. Осталась опустошённость, тишина и бесконечное ожидание.
(Молчание.)
Значит, отпустить?..
Так что же будет, если мы дойдём до самой верхней но-ты? (Последний слог произносит задумчиво.) Верно, мы дойдём, мы... (С акцентом на «мы».) Как же иначе не терять тебя, если отпустить невозможно?   
(Свет гаснет.)



Действие четвёртое
(Сидит, скорчившись, на краю сцены. Начинает говорить под отсчет секунд.)
Как темно... А я уже перестаю чувствовать тебя. Пустота карабкается по горлу и застревает в нём. Тело – словно чужое, а сам я – разлит, растворён в окружающем пространстве.
Я даже не знаю, жива ли ты...
(Молчание.)
Зачем всё это? Зачем человеку даются испытания, которые он не в силах преодолеть? Которые не смогут сделать его сильнее, которые не пойдут на благо, но убьют его? Зачем это?..   
(Молчание.)
Ночь... Я чувствую, что нужно собираться. (Надевает широкий чёрный плащ.) Господи, услышь мою молитву! Пожалуйста, если так будет лучше!.. Пусть у неё получится идти дальше!
(Идёт по сцене и поёт.)

Забери мою душу, Господи!
Забери, а её – не тронь.
Я с любовью и благодарностью
Поднимусь на Твою ладонь.

Покачнувшись во тьме отравленной,
Я дышу – и смотрю вперёд.
Неизвестность – творец отчаянья,
Заковавшего вольный полёт.

Если боль – проводник исцеления,
Ярче в бархате чёрном луна –
Я поверю, приму на коленях дня,
Опьянённого горечью сна.

Если нет – не дари ты ей диких цветов,
Не пускай в одиночестве вплавь.
Забери мою душу, Господи,
Забери! А её – оставь.

(Уходит. Свет гаснет.)

Действие пятое
(На сцене становится светлее. Свет фонаря вновь становится ярким и сильным.
В плаще широкими шагами выходит на сцену.)
Я иду. (Оглядывается по сторонам.) И вижу свет. (Замечает, что фонарь вновь начинает светить. К экрану прижаты две ладони, он видит их тени.) Вот и ты. (Человек прижимает к ним свои ладони.) 

КиТ - июнь-июль 2015