Никита-кожемяка

Как на киевских горах
Объявился всем на страх
Душегубец и злодей
Трехголовый лютый змей!
Был порядочною дрянью:
Обложил всех граждан данью.
Жрать придет ему пора –
Красну девку со двора
Унесет с собой и съест,
Чуть ли ни в один присест!
Дочка царская была
И румяна и бела
И её черед настал:
Церемониться не стал
Змей-Горыныч недотрогу
Утащил в себе в берлогу!
Красоту он оценил
И себя на ней женил.

Ей собачка помогала
Тем, что письма доставляла
Папе с мамой во дворец.
Этот песик был хитрец!
И обратною дорогой
Приносил ответ в берлогу.

Как-то раз приносит пёс
От родителев запрос:
«Доченька, узнай скорей
Кто Горыныча сильней!»
Лишь царевна прочитала –
К Змею ласковая стала,
Притворилася она
Будто шибко влюблена.
Змей растаял перед ней!
- Есть ли кто тебя сильней?
Тот сначала отпирался,
А в конце и проболтался:
- В Киеве есть работяга
По прозванью Кожемяка,
Звать Никита. Я могучий –
Только будет он покруче!

Как царевна услыхала –
Сразу папе написала:
«Разыщите Кожемяку,
Он Горыныча без страха
В поединке победит
И меня освободит!

Кожемяку отыскали
И царю о том сказали.
Царь Никите поклонился,
Скорбным голосом взмолился:
- Губит нас Горыныч-змей,
Говорят, что ты сильней,
Ты б сразился с ним, Никита,
Задавил бы паразита!
Как услышал Кожемяка
Просьбу царскую – со страха
Разорвал двенадцать кож!
- Я на подвиги не гож!
Не могу побить я змея –
Кожемяки он сильнее!»
Так сказал царю Никита,
Царь поплелся, как побитый.
Думал, думал царь с царицей
Как к Никите подступиться
И придумал – ей-же-ей:
Привести к нему детей!
Тьма детей пришла к Никите,
Плачут, просят: «Помогите
Змею головы снеси,
Нас от гибели спаси!»
Сам Никита прослезился
И на бой идти решился!
Обмотался он пенькою,
Просмолил её смолою,
Чтобы змей его не съел,
Помолился как умел
И отправился в дорогу
К змей-Горынычу в берлогу!

Вот подходит он к берлоге,
А Горыныч уж в тревоге:
Опасался он Никиты,
Зная то, что будет битый.
Завалил в пещеру вход,
Выходить не хочет. Вот.
Крикнул змею Кожемяка:
- Выходи на бой, собака!
Я с тобою не шучу –
Враз берлогу размечу!
Не стерпел Горыныч боле,
Вышел драться с чисто поле.
Долго бился Кожемяка,
Как отчаянный вояка,
Наконец его свалил
И ногою придавил!
Змей взмолился о пощаде:
- Пожалей меня ты, дядя!
Я ведь круглый сирота –
Нынче здесь – а завтра там.
В мире нас сильнее нету,
Так поделим всю планету:
Тебе – Север, змею – Юг!
Ну, так что, согласен, друг?
- Что ж идея не плоха,
Только мне нужна соха,
Эдак пудиков на триста!
Размежуемся мы быстро!
Смастерил соху Никита,
Впряг он змея: «Битте-дритте!»
И пошел его стягать,
Хворостиной подгонять!
Пропахали, чай, немало:
Аж до Южного Урала!
Землю всю избороздили,
Ничего не упустили.
- Что же, - змей сказал Никите –
Овцы целы, волки сыты.
Не пора ли по домам
Разойтись скорее нам?
- Землю – ладно – поделили,
А с водой-то не решили!
А ведь знаю, что ты плут:
Скажешь – воду, мол берут
Из реки иль из ручья,
А виноватым буду я!
Воду надо разделить!
Змей сказал: «ну так и быть!»
На средину синя моря
Взъехал змей себе на горе.
А Никита Кожемяка,
Ох, и хитрый был, чертяка!
Он Горыныча скрутил
И в пучине утопил!
Совершив поступок смелый,
Ничего не взял за дело!
Стал он жить, да поживать,
На Подоле кожи мять.

Я прощаюсь с Кожемякой.
Позабыт он был; однако,
Говорят, что на Урале
Про него не забывали!
А в далеком Вандервилле
Ему памятник открыли!
Там стоит он, как живой
И вот-вот пойдет домой!