Василий Фёдоров. Заветная цель

ЗАВЕТНАЯ ЦЕЛЬ

   В СОРОКА километрах от Ярославля, по левому берегу Волги, стоят немного постаревшие, но не­обыкновенно красивые дома колхоза «Красный кол­лективист».

   Почти все они изукрашены тонкой, причудливой резьбой. Переходя от одного дома к другому, вы всё время будете удивляться разнообразию рисун­ков. Они напоминают тонкие кружевные узоры.
 
   В большинстве случаев это ещё старые построй­ки, оживлённые соседством новых общественных зданий: двухэтажного, наполовину кирпичного бело­го дома правления колхоза, клуба или детского до­ма, с головы до ног одетого в резные кружева.
Вы­сокие ветвистые вётлы на берегу очень заметны, особенно зимой, когда трудно отличить, где кончает­ся снеговая черта и начинается молочно-белое мо­розное небо.

   Две колхозные улицы выглядели бы отдельными посёлками, если бы разделявшее их пространство не заняли огромные корпуса колхозных ферм — молочно-товарной, с круглой силосной башней по соседству, овцеводческой и свинофермой.
Поодаль — конный двор. Над всеми этими постройками возвы­шается пожарная каланча. В двадцати метрах от неё приютилось маленькое незаметное строень­ице — колхозная электростанция с мукомольным цехом.

   Глядя на всё, кажется, что вы не в колхозе, а в рабочем посёлке. Колхоз «Красный коллективист» является одним из лучших в Ярославской области.
Но он не одинок. В пяти километрах раскинулся пятью посёлками колхоз «Реконструкция». Он также электрифицирован и радиофицирован: использует радио не только для развлечений, но и в производ­стве. Люди не бегают за нарядами, а все распоря­жения получают по радио. Репродуктор аккуратно информирует членов артели о всех внутренних со­бытиях. Если больной или престарелый колхозник не сможет пойти на собрание, то он сможет следить за его ходом по радио.

   Два соседних колхоза ревниво следят друг за другом. Если колхоз «Реконструкция», где предсе­дателем мужчина, начинает чем-либо выдаваться,
то женская гордость председателя «Красного кол­лективиста» приходит в действие. Любовь Никола­евна Гунина, как говорят колхозники, начинает «да­вать жизни».

   «Даёт она жизни» с весны 1943 года, когда кол­хозницы единогласно избрали её своим председате­лем вместо Николая Феоктистовича Балова.

   Он был последним руководителем из мужчин, ушедшим на фронт. Бригадирами стали женщины. Куда ни кинь — всюду они. Вот уже и фронтовики давно вернулись, а колхозная власть всё ещё в ру­ках женщин. Правда, кое-какие посты пришлось
уступить. Из пяти бригадиров-женщин теперь оста­лось только две — Прасковья Африкановна Потём­кина и Елизавета Степановна Чернова. Парторгом и комсоргом работают попрежнему девушки. В кол­хозе 24 члена партии и 48 комсомольцев.

*

   В жизни колхозов наступает решающий день, ког­да положение может измениться, когда на смену старому руководству приходит новое, лучшее.
   Таким днём является день отчётно-перевыборного собрания. В «Красном коллективисте» оно было на­значено на 15 февраля. В такой день всё выступает в ярком свете.

   До сорок третьего года, когда в колхозных избах не было электричества, многие хозяйки не замечали, что в избе плохо прибрано, что в ней грязновато, но вот вспыхнул электрический свет — и стали видны паутина над кухонной полкой, прокопчённая зана­веска и тёмный круг на потолке — след керосиновой лампы. Стало не­ловко оставлять всё по-старому. Сменили занавески, вытащили из сундуков чистые
простыни — стало совсем иначе.

   Так и в день выборов нового правле­ния: как будто свет какой вспыхнет.
Всё вдруг вспомнится и выпятится в своём натуральном, виде — и плохое , и хорошее.

*

   В четыре часа утра в морозном тумане колхозной улицы зажигаются фонари, возникают белые квад­раты окон на фермах, а немного спустя — и в домах
колхозников. Спешат на ферму доярки и скотницы. Не спит и председатель.

   Любовь Николаевна поправляет одеяльце на до­чурке Асе: «Спи, моя сиротиночка». После войны многим матерям приходится говорить так. Сама рос­ла без отца, вот и дочке пришлось такое.

   В обычные дни она редко носит орден Трудового Красного знамени и медаль «За доблестный труд», но сегодня — особенный день, и она их надела.
Весь пройденный путь сразу встаёт перед нею...
   Вот она пионерка, вот — пионервожатая и комсомолка. Нынешний парторг Таня Старкова была тог­да в её пионерском звене. Как быстро летит время!
Пионерка Таня уже давно стала парторгом: Татья­ной... А её звали тогда лизаветиной Любкой. День Любка работает в поле, а вечером бежит в колхоз­ную школу. Потом её нарядили на МТФ, а потом избрали в сельский совет... Как быстро летит время!

   Вот она уже председатель колхоза! Старички че­шут затылок: больно горяча! Бабы и того хуже. Да­же бригадиру Потёмкиной не угодила вначале. Трудно бы ладить со всеми, если бы не видели, что не для себя старается Любовь Гунина.

   С фермы идут — сена не хватает, из бригады идут — картофеля недостача. Всё нужно решать сразу, не откладывая. Заставить по методу Лысенко заготовлять картофельные верхушки, других послать в поисках кормов, а самой чуть ли не разрываться на части.

   В сарае стоял заброшенный движок. Поехала в Ярославль, постучалась в дверь директора крупного завода... В тот же день привезла из города специа­листов. Двигатель отремонтировали и пустили в ход. На фермах вспыхнул свет. В колхозных домах заго­релись лампочки. Стали проводить водопровод. У колодца поставили моторчик — качай, покачи­вай... На фермах резко повысился удой молока. Колхозницы стали смотреть на своего председателя с уважением, да и сама она почувствовала в себе большую силу.

   Она идёт по улице, приглядываясь к окнам. В до­ме Прасковьи Потёмкиной горит свет, за шторкой передвигается её широкая тень. Странная эта Пра­сковья!.. Слушает всегда с какой-то улыбкой, спо­рить начнёт, можно подумать, что ненавидит тебя,
а вечером прибежит с книгой «Война и мир» Льва Толстого и как ни в чём не бывало заговорит о судьбе Безухова или Наташи Ростовой. Чернова, та совсем другая: маленькая, вся собранная, концы полушалка у неё всегда под курточкой,
разговари­вает тихо и неспеша. Читает тоже много. Любит Чернышевского «Что делать?».

   Уважения людей можно добиться только трудом и бескорыстием. Заболел муж Потёмкиной. Сильно заболел. Нужно принимать меры, а Прасковья ниче­го не может сделать. Гунина сама запрягла лошадь, подъехала к её дому, помогла перенести больного... В госпитале стала хлопотать место для него. Всё устроила.

   Гунина входит в телятник. В глаза ей ударило электрическим светом. Щуря тёмные глаза и сдви­гая брови, она проходит между клетушек. В каждой клетушке по белоголовому телёнку ярославской по­роды. Телятница возится с двумя новичками.
   — От каких коров-то?
   — От «Альфы» и «Валенсии».

   На стене висит соцобязательство доярки Фелисаты Шутовой, награждённой орденом «Знак почёта»: «Надоить на каждую фуражную корову не ме­нее 5000 килограммов. Раздоить коров «Аль­фу» и «Азотку» до 7000 килограммов в год».
   — Ну, Фелиса, выдержишь?
   — Если так пойдёт, выдержу. «Альфа» уже сей­час даёт 38 литров в сутки, а «Валенсия» на два­дцатый день после отёла дала 33 литра.
   — Ого, да она и «Золотую» передоила!

   О «Золотой» все "говорят с уважением. Рекор­дистка давала по 30 литров. От неё пошла улуч­шенная ярославская порода. В контору вошёл старший зоотехник Груздев с
первым образцом автопоилки.
   — Новая конструкция, по-моему, — самая удач­ная.
   — Вот хорошо будет коровёнкам-то! — вздохнули доярки.— Нам тоже полегчанье выйдет.

   Анатолий Семёнович стал объяснять простое устройство автопоилки.
   — Много ли новой работы прибудет?
   — Придётся водяной бак поднять выше обычного уровня да новые водопроводы к поилкам, уже от бака.
   — А сетка-то в поилке для чего?
   — О, в ней-то и вся хитрость. Корове захочется пить, она ткнётся мордой в поилку, надавит на сет­ку — откроется клапан, и вода хлынет в поилку...
Корова напьётся, поднимет голову, сетка встанет на место, клапан закроется, и всё. Одним словом, стоит только завести электричество, как везде — чистота, светлота. Оно тебе и воду качает, и мель­ницу крутит, и молотилку вертит.

   Молодой женщине, руководителю колхоза, прият­но видеть результаты многолетнего труда: как кол­хозное производство механизируется. «Ничего не надо откладывать на завтра: завтра будет другая работа. Вот если бы не настояла тогда на своём,
многого ещё не было бы. Мы начинаем с того, с че­го начинал каждый город. Не сразу Москва стро­илась. Деревня — понятие невечное. Пройдёт ещё немного лет, и мы будем стоять на уровне города. Ведь мы идём к коммунизму. Нужно спешить,
пото­му что уже открываются заветные двери...»

   О многом думала Любовь Николаевна, переходя от одной фермы к другой, но мысли не мешали ей замечать даже мелкие недостатки. Работники ферм выслушивали её замечания и соглашались.

*

   ...Над Волгой всходило солнце, косые лучи падали на крышу правления. В чисто убранном кабинете, председателя уютно. От дверей до стола стелются две самотканные дорожки. На стенах дипломы и свидетельства Всесоюзной сельскохозяйственной вы­ставки, грамоты обкома ВКП(б) и облисполкома за многие годы, в том числе и за 1947 год. Хлебо­поставки государству выполнены досрочно.

   Спустя 15—20 минут раздался телефонный звонок. Любовь Николаевна приложила трубку к уху.
   — Гунина слушает!.. Здравствуй, здравствуй, Елена!.. — её лицо просветлело; телефонная трубка быстро полезла за полушалок, ближе к уху.— Сегод­ня отчитываюсь. Боюсь? Нет, не боюсь, а как-то не­обыкновенно! Спасибо, спасибо!

   Это звонили из райисполкома. Любовь Николаевна и Елена Ивановна Солопова, заместитель председа­теля райисполкома,— старые искренние друзья.

*

   В клубе всегда много народу. Если собрание, то до собрания танцуют под радиолу, играют в шахма­ты, в шашки и домино. Собираться начинают рано.
Первыми приходят те, кому нужно до собрания успеть обменять книгу. Они ловят бегающего по клубу Николая Старкова, стараясь заполучить давно ожидаемую новинку. Тот никому не отказывает, но дать, например, «Молодую гвардию» не может: все
шесть экземпляров на руках. Вот если Вася Севе­ров принесёт завтра, то он с удовольствием даст. Колхозники читают много, а новых книг в деревню поступает мало.

   Народу всё прибывает и прибывает. Большинство толпится у выставки «Колхоз «Красный коллекти­вист» за 8 лет». По кружкам и столбикам видно, что по всем статьям превышены показатели 1940 го­да. Общий доход в 1940 году составлял 460 тысяч рублей, а в 1947 году достиг 1 миллиона 150 тысяч рублей!

*

   Собрание началось.
   Любовь Николаевна начинает отчитываться. Сна­чала она говорит тнхо, но чем дальше, тем больше разгорается. Во время отчёта она обращается за цифрами то к своим записям, то к диаграммам, ви­сящим на стене и которые видны почти всем
сидя­щим в зале.

   В большом колхозном хозяйстве оказалось много и недостатков. Не все члены правления работали одинаково, и когда докладчик забывал о чём-нибудь, то ему напоминали:
   — А пшеница-то подпортилась в скирдах!..
   — А почему в машинное отделение горючий мате­риал отпускается без учёта?
   — Почему забросили водонапорную башню?

   Сотни глаз смотрят за колхозным добром. Ни один урон не проходит незамеченным. Колхозники чувст­вуют своё законное право высказать всё, что их вол­нует. Одни указывают на то, что техническая учёба поставлена ещё недостаточно, другие упрекают бригадиров за то, что они неаккуратно вписывают трудодни, третьи заметили, что золы и птичьего по­мёта можно было бы собрать больше.
 
   К выборам правления приступили уже поздно. Ког­да начали голосовать, Гунина не выдержала и убе­жала в комнатку, по соседству со сценой. Голосо­вание, как ей показалось, тянулось очень долго. Видимо, оглашали список избранных, потому что
было слышно, как хлопали в зале. Прибежала Тать­яна Старкова и обняла Гунину.
   — Единогласно! — твердила она. — Абсолютно единогласно!..

   Встретили аплодисментами. Она хотела благода­рить, но, кроме одного «спасибо», сказать ничего не могла. На подмогу пришёл Борис Тепляков, крик­нувший в зал, что для переживаний объявляется антракт на 15 минут, после чего будет художественная часть.
   — Артистов приглашаю на сцену!..

   Произошло перемещение. Члены президиума стали сходить со сцены, уступая место кружковцам из хорового и драматического.
   Песня тронулась тихо и торжественно, поднимаясь над залом:
«Слава отчизне Ленина и Сталина».

   Голоса были разные, но они как бы сливались в один поток, и песня получалась широкой и много­звучной. «Здравствуй, Россия — солнце человече­ства»,— пели девушки.

   После хорового кружка выступил драматический с постановкой пьесы «Праздник электричества». Не­ожиданно для всех после первого акта антракт за­тянулся. Начали беспокоиться, в чём дело. Оказа­лось, что по ходу действия нужна самая
обыкновен­ная лампа, а лампы не заготовили. Наконец в зал, запыхавшись, вбежал Борис Тепляков с лампой. Он поднял её над головой и сострил:
   — На «праздник электричества» пришла.

Колхоз «Красный коллективист»
Ярославской области.

ВАСИЛИЙ ФЁДОРОВ

Журнал "Крестьянка" №4. - 1948. - с. 2-4.