Родина

Стороны горизонта вспороты новостроями:
под небосводом город — скованный, окольцованный
сотнями поясов; словно уроборосы, полосы
скользких дорог.
Город-колосс колёсами поезда
бьётся об лёд,

Рвётся. Вплетает в косы звёзды, взметает волосы
воздух, свистит на связках (морозы лишили голоса).
Пальцы замёрзли. Поступь трещит каблуком по плоскости:
на мостовых
сломанных стробоскопов осколки.
На стёклах — следы

стоптанных на танцполах конверсов и лакостов — под
ритм босса новы снова к автобусным остановкам. От
слов остаётся только основа и знак апострофа —
слог под шафе;
пьяной шпаной распяты апостолы —
в каждой строфе

текста, что пишет школьник — шёпотом, на повторе, по
холоду коридоров, исколотых, дым которых
оторванным от груди заменил молоко на копоть и
хохот отца.
Вновь понедельник, вторник за воротом —
два через два —

в горло вливает с водкой горькое слово "родина" —
сладкий огонь отечества. Вскормленным в крематориях
пропасть во ржи — надгробие. Пропили евро, доллары —
в битый
стакан
влили
протон плутония,
толпы под кроной тополя
(молятся богу во поле),
трупы в утробах лодок
(глотают морскую воду);
с гордостью — на подкорке,
под
рёбрами — сталь

(или свинец),
под кожей — жёны в ожогах. Прожита
жизнь, вместо вилок — ложки и бег
под надзором сторожа;
лишнего не сморозишь.
Лишь смерть не берёт в заложники —
сразу же в цинк.

—

Вот оно, посмотри! В подворотнях, на кромке города.
Здесь
есть начало родины,
если в крови героя
есть героин,
и хлорка,
и бром,
и энергия ци.