Ты зачем вошла в этот лес...

Ты зачем вошла в этот лес?
Волчий дух и немая тьма, перед входом – незримый крест, и кровава земля сама.
Почему не боишься ты?
Нет испуга, дрожанья плеч. Можжевельника лгут кусты, тянут сосны иголки встречь. На грибницу ногой не встать – паутиной затянет вглубь, в черноты ледяной хрусталь – в саркофаге навек уснуть. Хор листвы перешепчет сны, словно морок от конопли. Лес не любит совсем весны, пара тёплого от земли. Лес не любит чужих впускать – как посмела? кто разрешил?
Смерти лёгкой пришла искать?
Горя много кто здесь нажил. На костях ты стоишь ногой, тропы заячьи – в стороне, волчьей стаи надрывный вой, волчья песня понятна мне: о тебе вожаки скорбят, ты – последняя в цепи лун…
Отчего так бесстрашен взгляд?
Лес стоит – и не стар, не юн – колыбель иноверных душ, порождение веретён, ему ведома магий сушь, от которой едва спасён [или поздно уже спасать], ему ведома грань миров.
Что могла ты об этом знать, покидая родимый кров?
Не искать здесь следов – их нет, земляникой укрыты, мхом. Было так миллионы лет, безвременья прозрачный ком. Не уснуть в тишине берлог – из подземья восходит стон, не сорвать и цветка в венок – лес прогонит пришельца вон или вовсе не даст уйти, ветви колкие в цепи свив, заманив в сеть болотных тин, несолёные слёзы ив проливая на стылость тел…
Ты проникла к нему в чертог, значит, он того захотел, по-другому, видать, не мог. Ты – хозяйка промозглых чащ, не боишься – и светел он, его морок не так кричащ, нежность ласкова хвойных лон. Королевский блестит венец на волнах смоляных волос. Уготован не твой конец среди липких, смолистых рос.