Безымянный солдат

Сказал бы кто, что через годы,
Меня поднимут из земли,
Как неизвестного солдата,
Без дома, сада, без семьи,

Я не поверил бы конечно,
Когда с винтовкою в руках,
Плечом к плечу мы все стояли,
В московских уличных снегах.

В шинелях серых на морозе,
В объятьях наших матерей,
Когда грузились мы в вагоны,
Под светом желтых фонарей.

Тогда мы были молодые,
Теперь нам всем под сотню лет,
В живых осталось очень мало,
В живых уже почти нас нет.

Под стук колес, под звон гармони,
Мы отправлялись все на фронт,
Туда где взрывы не смолкали,
За ало-красный горизонт.

И с той поры на наши плечи,
Свалились тяготы войны,
Мы проживали час за часом,
На гранях видимой беды.

Всегда в крови, всегда в испуге,
Теряя день за днем друзей,
Не мог к кому -то привязаться,
Хотя и жил мечтой о ней.

Мечтой о дальнем дне победы,
О детях спящих на груди,
С мечтой планировать свершенья,
О жизни ждущей впереди.

Но каждый день кидая кости,
Игра со смертью день за днем,
Пока непрошенные гости,
Из пушек бьют по нам огнем.

Спустя пятнадцать дней на фронте,
Я словно пешка был поднят,
И передвинут к роще в поле,
Как миллион других солдат.

Голодный , в валенках замерзших,
В грязи от прожитых атак,
Я как и все стоял в окопе,
Я был готов упасть и так.

В порозовевшем небе утром,
Сверкнули яркие огни,
Раздался гром и кананады,
Под небом адской западни.

Ну все, фашистам мы сказали,
Что поднимаемся мы в бой,
Будто нарочно подсказали,
Артподготовкой огневой.

Теперь они нас ждут конечно,
Примкнув в стволам свои штыки,
Приставив ружья, пулеметы,
Готовясь бить по нам с руки.

Наш политрук вбежав на бруствер,
Вскричал: -"За родину, вперед!",
И матерясь мы побежали,
В надежде что нам повезет.

Бежать вперед, бежать и падать,
Петляя меж свистящих пуль,
Как завещал товарищ Сталин,
Я отступать не повернул.

Вот справа кто-то пал на землю,
Вот слева кто-то навзничь пал,
А я бежал по ним и падал,
И мне казалась что я спал.

Такое может лишь присниться,
Страшнее в жизни не видал,
Как все вокруг меня кричали,
А я средь них вперед бежал.

Повсюду кровь и части тела,
Солдаты павшие хрипят,
И мать свою зовут родную,
О смерти господа молят.

Штыки, снаряды, пули, мины,
Гранаты, взрывы, едкий газ,
Как много лиц у этой смерти,
Что убивала нас " на раз".

На каску сыпались осколки,
Земля холодная и лед,
А я как загнанная лошадь,
Бегу в свинцовый ад - вперед.

В глазах испуг, ни зги не видно,
Сквозь дым фашиста не видать,
И я боясь здесь быть убитым,
Воронку стал себе искать.

Я вполз на бруствер, вжался в стенку,
К груди винтовку я прижал,
Закрыл глаза, поджал колени,
И будто мертвый я лежал.

Вдруг выстрел впился в мои уши,
И я открыл свои глаза,
И вдруг увидел немца в каске,
С эмблемой - "черная гроза".

Двойною молнией на белом,
С худым испачканным лицом,
На вид фашисту лет 17,
Он был совсем еще юнцом.

Он на меня смотрел и трясся,
Готовый бросить все к чертям,
Он как и я - всего боялся,
На зло боялся всем смертям.

Он убежал. А я остался,
Лежать среди своих братков,
В промокшей кровью гимнастерке,
Среди дивизий и полков,

Меня землею присыпало,
От взрывов бьющихся вблизи,
Травою кости поростали,
Пока совсем не заросли,

С годами малость лишь осталось,
Подсумки, каска, да ремень,
Да порыжевшая землица,
Поверх которой вырос пень,

Обуты ноги в сапожищи,
И ложка белая внутри,
А мне ведь как и было раньше,
А мне всего лишь 23.