Сосед по окопу

Мой сосед по окопу был краток:
– Целься лучше! И зря не пали!
Хоть впервой, но зато не в атаку.
Все когда-то по страху прошли.

Знал я только, что он из Сибири,
Под Москвою войны начал срок.
Оттого и спокойно, как в тире,
Навалился на наш брустверок.

– Прут по-наглому, прямо по полю,
Ничего, легче нам доставать.
Час продержимся, может и боле,
Мы не будем спешить умирать.

Я спросил: – Есть махорочка, дядя?
Как по имени мне тебя звать?
Тот, со смехом, по-доброму глядя:
– Да мне тоже всего двадцать пять.

На, кури. Ну а  назван Иваном. – 
Подмигнул, – Сын Иванов и зять.
Ты то сам чьих краёв, басурманин?
Как тебя кличут батька и мать? –

Не успел и сказать, как накрыло
Дымной, рвотно-звенящей волной.
Чуть в сторонке солдата убило,
Нас слегка привалило землёй.

То, что было потом, помню мало,
Но что помню, вовек не забыть.
Всех почти после боя не стало,
Мне с тех пор прежним тоже не быть.

Я остался в той маленькой горстке,
Ждавшей смерти, примкнувши штыки,
На распаханной взрывами горке,
На исходе и сил, и тоски. 
 
Когда гусениц лязг давит раньше,
Чем наедет на бруствер броня,
Когда видишь ни ближе, ни дальше,
А лишь цель, что стреляет в тебя.

Молча ждали последней атаки,
Лучше б сразу, чем так ожидать.
Только раньше пришли наши танки,
Отложив нам черёд погибать.

Всё во мне тогда вышло наружу,
Страх, отчаянье, смелость и злость.
Я замёрз на жаре, словно в стужу,
И застрял в горле воздух, как кость.

Мы не час, мы там жизнь продержались.
Понял я, когда холод  исчез,
Что какая же в сущности малость,
Что главней – Полумесяц иль Крест.

В том бою я оставил часть тела,
В душу взяв, что уже не отнять.
И под сердцем улыбка засела
Паренька, что погиб в двадцать пять.

Он сказал командиру: "Не надо,
Толку нет слать туда в первый бой.
Лучше я". У меня взял гранаты,
И под танк. Я остался живой.

Если б знать, кто такой он, откуда,
Навестить хоть разок его дом…
Ну, а так… просто верю, что буду -
Как умру - с ним в окопе одном.