Памяти поэта

Сам себе задаю очень часто вопрос:
«Как бы он нашу жизнь подытожил?»
Отвечаю себе: «Пощадил сам Христос!»
Сделал всё, чтоб до нас он не дожил.

Изобилие видел, когда плющ да шёлк
Может так, … баба шастать в халате.
По сегодняшним меркам он вовсе не волк,
Служит в ЧОПе в Борвихе на «хате».

Что охота пошла в две руки верил он,
И, что псы рвут и лают до рвоты.
Они сытые нынче и волк стал закон
Жрёт без красных флажков до икоты.

А коней привередливых? Их уже нет.
Нас к обрыву теперь мчат не кони.
Постояв на краю, он бы дал нам совет?
Вряд ли, сложно уйти от погони.

Было трудно ему, но он всё же мечтал
На горе дом построить хрустальный.
Он и Марьюшки образ всегда отмечал,
С милой нежностью, очень печальный.

Не любил, как кого-то без повода бьют.
И сейчас бьют, а может и больше.
Хорошо, что не знает, когда дело шьют,
Смотрят только лопатник где толще.

Он не просто поэт, он ещё моралист.
«Скалолазку» все знают,  «Таганку».
Пусть в кино не гремел, как народный артист,
Как поэт, душу рвал наизнанку.

Ни чета нашим комикам, он юморист.
Без пошлятины, где и без мата.
Даже кот в «Лукоморье» и тот карьерист,
Цепь златую отнёс нумизмату.

А, как леший свою лешачиху лупил …
Это ж просто призыв к Домострою.
Актуально сейчас тем, кто это забыл.
Восхищён этим средством, не скрою.

Он когда-то заплакал, зайдя в магазин,
Там в Германии, … «Мы ж победили!»
И сейчас бы заплакал и он не один:
«Так зачем же мы их отпустили?»

И у братских могил нет заплаканных вдов,
Хоть кресты ставить вроде бы стали.
Их ломают и сносят порою без слов,
Вот таких мы потомков создали.

Он был прав, как всегда, он молчал невпопад.
Хоть в Париже, на реченьке Ваче …
Не одобрил бы весь этот наш звездопад,
Относился наверно б иначе.

Как посмотришь сейчас на иных мужиков,
Сразу вспомнишь его наставления.
Потому что нет буйных и нет вожаков,
Как совет из того поколения.

И опять сам себе задаю я вопрос:
«Как бы он нашу жизнь подытожил?»
Отвечаю себе: «Прав, конечно, Христос!»
Взяв к себе, чтоб до нас он не дожил.


январь 2016 года