Молитва господня

              МОЛИТВА ГОСПОДНЯ
Спаситель дал апостолам молитву, которую мы называем молитвой Господней и всегда поём на Божественной литургии; она входит в любой чин наших молитвословий как одна из главных молитв. Однако, читая Евангелия, мы видим, что её текст немножко различается: у Матфея сказано: «Остави долги наша», а у Луки —«Остави грехи наша».
Почему так? Апостолы, может быть, что-нибудь забыли или Господь два раза давал молитву и поэтому в ней есть какие-то разночтения
И неужели более поздние переписчики Евангелия не могли  исправить чтобы было единообразно?
На самом деле в этом усматривается очень важная для нас смысл.
Многие люди к молитве относятся как к ма¬гическому действию, ищут каких-то особых мо-литв, думают, что сам текст имеет некую силу. Поэтому часто к священникам обращаются: « Ба¬тюшка, какую мне молитву читать?» И то, что Господь даже разночтения дал в самой главной молитве, показывает, что совершенно неважно, что читать. Дело не в словах, а в смысле. Какие у нас долги перед Богом? Это наши грехи. Поэ¬тому можно и так говорить, а можно и так. Не в этом суть, а суть в том, чтобы молитва шла от души и чтобы мы понимали, какой смысл в ней заключён.
Некоторые почему-то считают, что важно, когда молиться: в двенадцать часов ночи вста-вать, или в три, или утром. Собственно, а какая разница? У нас утро, а во Владивостоке в это же время уже вечер. Бог-то везде один. Если у нас лето, то в Южном полушарии зима. Какая раз¬ница, когда? Не время и не порядок слов глав¬ное. Это совершенно не играет никакой роли; а главное — как человек молится, с каким чувс¬твом и с каким пониманием. Вот что важно. Свя¬той угодник Божий Феофан Затворник поэтому рекомендовал все молитвы сначала прочитать просто сидя, изучить, даже с карандашиком; посмотреть, чтобы каждое слово было понятно. Если что-то непонятно, в словаре посмотреть или спросить у человека знающего, чтобы молитва не была механической.
А молитва Господня есть образец всех наших молитв, по её образу составлены все молитвос-ловия Православной Церкви, и сама она очень поучительна, если её разобрать. Сейчас мы на некоторых местах её остановимся.

Отче наш, — обращаемся мы в данной нам в Евангелии молитве Господней к Богу, удостоенные чести называть Его своим Отцом. Отец, а всем нам... Какая это новая и чрезвычайная идея была для еврейского народа. Ведь евреи были воспитаны в совершенно другом воззрении: лишь они - единственный народ, любимый Богом и избранный Им. Они весь мир разделяли на два лишь лагеря: мы и прочие, иудеи и язычники... И вдруг Господь говорит: молитесь: не Отец мой, а Отец наш... Правда, здесь ещё нельзя непременно и сразу усмотреть единство иудейского и не-иудейского миров, но уже несомненно очевидно, что этим словом "наш" разрывается та самостная, эгоистическая преграда, которая до Христа отделяла "меня" от "не меня", от "них". Отныне дается этим словом сознание, что человечество, люди - едины; сначала - среди одного общества, племени, народа, а потом - и среди всего человечества. Отныне никто не чужой мне, и я никому. Уже нет "я", а есть "мы". Достойно примечания это сознание единства в русском простом народе. Если мы, интеллигенты, всегда говорим о себе в терминах "я", "меня", "мой", и если также именно говорит крестьянский люд о высших классах ("ты", "барин"), то о себе крестьяне часто говорят "мы", как о каком-то едином, единомысленном коллективе. Не результат ли это христианского воспитания Церкви?
«Отче наш»... Мы, обращаясь к Богу, называ¬ем Его Отцом, потому что Он нас создал. И Он не только наш Творец, а действительно является нам Отцом, потому что усыновил нас через Сына Божия: соединившись с Сыном через Крещение, мы соединяемся с Церковью, а Церковь — это Тело Христово. Раз мы соединяемся с Телом Христовым, значит, усыновляемся Богу Отцу. Но Он Отец не мой, а наш — значит, все люди, которые обращаются к Богу и считают Его Отцом, нам братья и сестры. То есть в слова «Отче наш» мы вкладываем понятие о Церкви и о на¬шей принадлежности к ней.
Иже еси на небесех. — Так христианин ис¬поведует свою непреложную Веру в Бога Истинного, ко¬торая потому и Верой именуется, что не требует доказа¬тельств.

«Да святится имя Твое»... Имя Божие — это тот свет, к которому мы должны стремиться,
ради которого должны жить, чтобы это имя про¬славлять, чтобы оно в нас сияло и мы этим могли светить и другим. любовь выражена в этих словах, приносящих славу Имени Божьему.
«Да приидет Царствие Твое»... Приидет к нам, в наши сердца, чтобы мы соединились с Царс¬твием Божиим. «Царствие Небесное внутрь вас есть»,— сказал Господь. Здесь речь идёт о Духе Божием, Который хочет в нас вселиться, соеди¬ниться с нашим сердцем. Мы должны молиться, чтобы Царствие Божие пришло в силе, чтобы мы вошли в это Царствие, а оно вошло в нас — не только в тебя самого, но и во всех, кто молит¬ся; во всех, кто хочет этого, во всех, кто к этому стремится. надежда на спасение душ наших звучит здесь. А у слова надежда есть удиви¬тельный древний смысл: как одежда — покров телу, так на дежда — Божий покров человеческой души, без которого не выжить
«Да будет воля Твоя, яко на небёси, и на зем¬ли»... На небе воля Божия совершается, потому что все небесные существа полностью подчи¬няются Богу во всём. А на земле нет — человек отпал от Бога и вслед за падшими ангелами низ¬вергнут был из рая, упал с той небесной высоты и остался лежать в грязи. И Господь пришёл, что¬бы нас опять на небо возвести, но для этого мы должны вернуться к повиновению. Ведь Адам пал, потому что нарушил волю Божию, и через это грех вошёл в мир. И теперь у нас в душе на¬столько развилась злая воля, что мы, даже зная, что чего-то делать нельзя, что это нехорошо, это плохо, всё равно делаем. Или по неведению со¬вершаем какой-то грех. А это ведь ужасно! Это значит, что мы уже не понимаем, где добро, где зло. Страшное такое ослепление. Поэтому мы и молимся о том, чтобы и на земле люди творили волю Божию, и прежде всего я сам, который мо¬люсь в данный момент.
пре¬мудрость Божия превозносится в этих словах — коренных словах Господней молитвы, и что очень важно — когда мы молимся о воле Божией на земле, как на небе, тем самым полагаем себя орудием этой воли, не пассивными созер¬цателями творимого на земле зла, а поборниками Божьей правды, без которой мир погибнет.
«Хлеб наш насущный подавай нам на всяк день»... Здесь речь идёт, во-первых, о том, что потребно для нашей жизни. Господь говорит: «Довольно для каждого дня своей заботы». Есть у тебя на сегодня одежда, пища и питие — и хва¬тит, а о завтрашнем дне не думай. Будет завтра, если доживём,— тогда и будем молиться. Во-вто¬рых, речь идёт о хлебе именно насущном. Иоанн Кассиан Римлянин говорит, что это Хлеб Небес¬ный, которым мы причащаемся, с которым со¬единяемся. То есть мы должны постоянно стре¬миться к причастию, соединиться с этим, как Господь Сам назвал его, Хлебом жизни, потому что он — податель жизни. Только Святые Тай¬ны есть источник всякой духовности, и если мы не причащаемся постоянно, не желаем, не жаж дем этого, то наша духовная жизнь оскудевает, потому что связь с Телом Христовым прерыва¬ется. Мы могли бы и не причащаться, если бы сохранили ту благодать, которую Господь даёт нам в причастии: крестился, причастился, стал святым — и остался святым во веки веков. Но, к сожалению, наша порочная воля направлена на грех, против воли Божией.
Если нас спросит кто-нибудь на улице: «Го¬лубчик, скажи, пожалуйста, что такое грех?» — мы должны ответить: это противление воле Божией. Поэтому грех — это не обязательно только кого-то убить, ограбить. Грехом являет¬ся не обязательно поступок, но даже чаще всего отсутствие поступка, то, что мы не делаем ника¬ких добрых дел, потому что всё плохое из нас мо¬жет уйти, только если мы его вытесним добрым. Грех, страсть можно вытеснить только противо¬положной добродетелью. Чтобы перестать быть жадным, нужно обязательно упражняться в щедрости. Если тебя обуревает гордость, то нуж¬но обязательно стараться всё время смиряться. Только так можно гордость победить, другого пути просто нет. Чревоугодие вытесняется воз¬держанием, блудность — целомудрием и так да¬лее.
«И остави нам грехи наша, ибо и сами остав¬ляем всякому должнику нашему»... Вот условие нашего спасения. Мы все люди грешные. Если нас судить по нашим поступкам, ни одному че¬ловеку на земле нет пощады. Самый хороший человек по сравнению со святостью Божией есть величайший грешник. Поэтому Господь и учит: даже «когда исполните все повеленное вам (а не было на земле человека, кроме Самого Христа, который всё исполнил, все заповеди), говорите: "Мы рабы ничего не стоящие, потому что сдела¬ли, что должны были сделать"».
Все люди — рабы, ничего не стоящие, негодяи (от слова «негодные», то есть не годящиеся для Царствия Небесного). Поэтому мы можем наде¬яться только на милость Божию, на Его проще¬ние, которое Он нам дарует, когда увидит, что мы хотя и полные негодяи, но всё-таки стара¬емся быть лучше, то есть наша воля направлена на небо, а не на грех, и мы из этого моря греха, в котором живём и плаваем, хотим вынырнуть. Господь говорит: «В чём застану, в том и сужу». И если Господь видит, что человек реально хочет вынырнуть из этого моря греха, тогда Он ему по могает. И такого человека Господь прощает, то есть исцеляет от грехов — они у него проходят, как болезнь.
Но Господь поставил такое условие: если мы не будем прощать тем, кто против нас согре¬шил, Он не простит нам наших грехов. Почему такое, на первый взгляд, тяжёлое требование? Дело в том, что Царствие Небесное — это Царс¬твие Божие, и туда войти может только человек, который вернул себе подобие Божие. Поэтому и святых, которые в этом преуспели, мы называем преподобными: преподобный Сергий, преподоб¬ный Серафим. Они сперва были обычными маль¬чиками, но вот потрудились над своей душой — и стали во всём подобными Христу. Посмотрим на поступки Серафима Саровского — ну прямо в точности Иисус Христос: как Христос посту¬пал, так и Серафим поступал. Он полностью ис-правил свою жизнь, стал подобным Богу. И вот раз Христос имел в Себе силы, чтобы молиться за тех, кто Его прибил ко Кресту, то и к нам Он предъявляет такие же требования, если мы же¬лаем пойти за Ним и называться Его учениками. Поэтому обязательно нам нужно учиться про¬щать. Самое страшное, когда человек кого-то не простил: тем самым он себе закрыл вход в Царс¬твие Небесное.
И не введи нас во искушение, — здесь христианин ог¬лашает свою твердость стояния в Вере, свою готовность добровольно нести свой крест, ибо вольно следующему за Господом не требуется искушений, то есть испытаний, ведь искушать значит пробовать, испытывать. Прошение: Не введи нас в искушение, Господи, означает, что мы и так уже, без проб и испытаний, несем крест свой вслед за Христом. Если же встречаем искушения в жизни, не в знак ли того, что уклоняемся от креста своего?
Но избави нас от лукаваго. — Кто назван лукавым в Молитве Господней? Русский язык придал этому слову иг¬ривый, нестрашный смысл. А ведь лукавый — имя сатаны, в слове лукавый выражена идея искривления прямого пути к Господу. Корень слова -лук- есть в русских словах излучина (поворот реки), лук (изогнутое оружие). И мы просим Бога в последних словах молитвы Господней избавить нас от сатаны, кривителя нашего пути к Богу.
Для нас, православных, молитва Отче наш является ис¬поведанием нашей Веры в Бога, утверждением нашего долга отстаивать правду Божию на земле, именно отстаивать, то есть непримиримо воевать со злом. Так почему же се¬годня Православное христианство в России предстает в облике эдакой овечьей уступчивости, с помощью которой, как уверяют нас, только и можно победить зло. В подтвер¬ждение обычно приводят слова Господа Иисуса Христа: «Аз же глаголю вам не противитися злу. Но аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую» (Мф.5, 39). I Почему-то эти слова выдаются за единственно верный закон жизни христианина, а сопротивление злу силой рассмат¬ривают чуть ли не как покушение на Божьи Заповеди. И у человека, ищущего Веры, стремящегося справедливость и милость Божию водворить по образу небес в своей земной жизни, возникает естественное недоумение — ведь пове¬лением «подставить щеку» его призывают уступать дорогу злу. А что такое душа, привыкшая все время уступать дья¬вольскому вражьему натиску? Это душа без силы творить добро. Это душа — без воли следовать за Господом. Не хри¬стианин, пустое место!
В подспорье идее непротивления злу обычно приводят и другие слова Господа Иисуса Христа своему ученику, ки¬нувшемуся с мечом на пришедших иудеев: «Возврати меч свой в место его. Вси бо приемшии меч, мечем погибнут» (Мф. 26, 52). Толкуют так, что у православного руки опус-каются в бессилии. Заглянем в Толковую Библию, читаем: «Христос, произнося свои слова, запретил всем людям иметь меч и употреблять его в качестве защиты или производства насилия». Перед нами пример наглой лжи, дьявольски рас¬четливо нацеленной на обессиливание, обезволивание хри¬стиан, на воспитание из них покорного стада для будущего пастуха — Антихриста.
Ложь в том, что слово приемшии, а еще в этом чтении встречается и слово вземшии, по-церковнославянски и по-русски не означают просто взять, они означают взять первым, начать. Сравним русское выражение приняться за дело, взяться за дело — они значат начать работу. Гре¬ческое слово, соответствующее этим славянским в ори¬гинале Евангельского текста, имеет такое же значение — поднять оружие первым. Вот и приемшии меч — тот, кто взял его первым, напавший с оружием, и такой человек, по слову Господа и по свидетельству нашей истории, непременно от меча и погибает. Бог не дает победы агрессору. Русская пословица в подтверждение Евангельских слов гласит: «На начинающего — Бог».
Правда же в том, что Господь запретил нам такое про¬тивление злу силой, которое выступает как личная месть нашему личному врагу. Врагам же Божиим и врагам Оте¬чества — силе сатанинской — не противиться есть грех ве¬ликий, ибо это нарушает две главные заповеди Христовы: заповедь любви к Богу и заповедь любви к ближнему. Еван¬гельские слова об оружии и вооруженном сопротивлении злу намеренно замалчивают сегодня, хотя они-то как раз и являются для нас законом противодействия врагам именно силой. Накануне смертных Своих Страданий Господь Иисуо Христос заповедует ученикам быть готовыми к тяжелым временам без Него на земле и непременно вооружаться, и у кого нет денег — «да продаст ризу свою и купит нож» (Лк. 22, 36). И пусть никто не смеет перетолковывать бу¬квального смысла этой святой непреложной для всякого христианина заповеди! Вооруженная героическая борьба за Христа, против христоненавистников и богоборцев ос¬вящена Самим Господом.
Наше Русское Православие искони понимало необхо¬димость меча, разящего врагов Божиих. Потому и первый из Архангелов Михаил предстает на иконах вооруженным мечом, воюющим. Потому и народ наш взял в герб свой Святого Георгия Победоносца в образе воина, ожесточенно сражающегося с драконом. Наши благоверные князья Алек¬сандр Невский, Дмитрий Донской, святой воин Илья Му¬ромец, святой флотоводец Феодор Ушаков, шедшие против врагов Отечества огнем и мечом, прославлены во святых не за кротость и смирение перед агрессорами, но за священную решимость побивать врага. Не только города Святой Пра¬вославной Руси, но и монастыри русские, их насельники, постриженные в ангельский образ, становились, подобно воинственному Архангелу Михаилу, оплотом истребления вражьих сил, как это было в Смутное время, когда Свято-Троицкая Сергиева обитель продержалась в польской осаде, и кольце 15-тысячного войска, год и три месяца, потеряв две трети своего воинского монашеского гарнизона.
Крест и меч, милосердие и мужество составляют мо¬нолит Православной Веры, который сегодня стремятся рас¬колоть, расшатать, разрушить, обезоруживая христиан хит¬роумными разглагольствованиями, убеждая их в пагубности воинского подвига для христианской души.
Излюбленная тема псевдохристианских проповед¬ников — о мире всего мира, ради которого нас опять-таки призывают не прикасаться к оружию, стать толерантно
вежливыми, улыбчиво единомысленными — ведь это же ради мира на земле! — со всеми врагами Христа и нашего Отечества. Да разве единомыслие всегда одинаково благо? По слову Иоанна Златоуста, «и разбойники между собой бывают согласны». Но лишь тогда «по-настоящему водво¬ряется мир, — утверждает святитель Иоанн, — когда враж¬дебное отделяется». >
Христос жестко полагает перед нами свое слово именно о разделении, а не единении мира. Господь предупреждает нас: «Приидох воврещи не мир, но меч» (Мф.10,34). Меч — по-славянски значит рассекающий, разделяющий добро и зло, творящий насилие властью, Богом данной, меч, водво¬ряющий добро на земле и поражающий злобу, — вот свя¬щенное оружие православных. «Ведь и врач, — говорит свя-титель Иоанн Златоуст, — тогда спасает прочие части тела, когда отсекает от него неизлечимый член». Только поразив огнем и мечом врагов Господа, выгнав со своей земли врагов Отечества, мы водворим подлинный мир в России, только тогда можем стяжать истинно дух мирен, спасая тысячи и тысячи наших ближних — православных братьев христи¬анской уступчивостью и любовью.

                Журнал Православная беседа
Подробно файл: Молитва Господня
Митрополит Вениамин