Ты ж у нас живее живых

Повезло зайти в Мавзолей мужичку.
Когда приблизился он к Ильичу,
Не выдержал, стал, как с живым говорить.
Задумал он Ленина разбудить.

Слышь, родной, ты ж у нас живее живых.
Обещаем работать за семерых.
Встань и подсоби, милок, голуба.
Пока не встанешь, не уйду отсюда.

Заварил ты энту революцию.
Помним все твои резолюции.
Строили, строили в стране сицилизьм,
Замахнулись аж, милок, на коммунизьм.

Ничего у нас, касатик, не получилось.
С коммунизьмом у нас обломилось.
Строим сейчас, вроде, капитализьму.
Когда-то мечтали поставить им клизьму.

О войне тебе, милок, не расскажу.
Нервы я твои, родимый, пощажу.
Здорово лупили фашистов-гадов.
Знал бы ты, что было с Ленинградом…

Вдруг открыл глаза Ильич и молвил:
«Всё, что намечалось мной, почти исполнил.
Душа моя летает. Я всё знаю.
Нет ей покоя, ничего не забываю.

Я бы встал. Со всей к Вам симпатией
Мне не совладать с архимудрой братией.
Перещеголяли моих соратников.
Те ещё были подлецы – стервятники.

Нет, не думай, сегодняшних уважаю,
За страну свою переживаю.
Я б хотел, чтоб меня схоронили,
И чтобы все мои грехи простили…

Вождь вздохнул, закрыл глаза, застыл.
А мужик, зачем пришел сюда, забыл.
Сгорбившись, поковылял на выход.
Видно, дьявол пошутил с ним лихо.