Я, наверно, отстал от пера

                *     *     *
Я, наверно, отстал от пера —
иль, верней, — от компьютерной клавиши,
настучавшей размером отмеренным
некий срок, чтоб с сорок не гадал.
Но когда прозвучит то «пора»,
за которым оплошно откланяешься, —
может, скинут с плеча мне Амелины,
коль Годара смёл с полок — Гайдар.

Может, в чём-то и петрят они,
адекватно собравшись на «чтениях», —
за рулеткою с брошенной косточкой
за столом, как в Монако б, спецы.
Но с какой мне руки обронить,
как росло моё дело в мучениях
и с какого борта не отскочит мне,
если сильно за край зацепить?

Колобродов и с кафедр полно,
но полней теперь «умников» водится,
что готовы до срыва оспаривать
с запасного пути некий сбор.
В шалый космос зашёл «Аполлон»,
где домашние рельсы разводятся,
чтоб в «открытом» ходить уж не парами,
а кто шибче б что в кость изобрёл.

Лобной шишкой отмечен талант,
но где именно — с лупой выискивают;
лучший мозг заспиртован, как варежка,
иль, верней, — безскорлупный орех.
Отдаляет не то что Атлант
держит небо, нас потчуя исками,
а что жертвой свой полдень завариваешь,
словно кто твой баллон перегрел.

На Китайской земле есть размах:
грызунами великими трудятся.
И орехов там столько выращивают —
за древесной корой не поспеть.
От чего ж наш кедровый размяк,
и всё чаще встречаешься с трутнями,
где за полем, оставленным в барщину,
на все виды разлёгся наш спектр?!

Но, быть может, «Роснано» в поре —
за цветущей презумпцией лидера
до того незадержанно движется,
что уже даже смех не берёт.
И когда б ему, в общем, взапреть —
никогда не отлынивал в либерах —
расправляется с делом, как с ижицей;
ротозеев вокруг полный рот.

Беспилотники точат маршрут
(за японцами явно не значится).
Помашу я с крыльца беспилотнику,
чтоб, как прежде, к земле не гвоздил.
Предпочёл бы я верно Машук,
не лишённый подтекста уж начисто,
как и Бога, что в юности плотничал, —
но не парня из «звёздных» задир.

Но такая, знать, знать завелась,
что иные пока не предвидятся.
И в затёртые складки обструкции
не пробьётся ни луч, ни моча.
Что, быть может, для моли и сласть,
для молитвенных —  явно не Вырица,
как с пожара б, поленце достругивая,
на приход весь с торца замолчать.

Рад свободу бы сдать под уздцы,
пламень свечки улавливать пальцами.
Рад донашивать старые б вещи я,
в долгий ящик эпохи сложить.
Но придут ли на память истцы,
чтоб за пяльцами в душу мне пялиться,
от закона, как окна б завешивая,
вдруг принять моё сердце во лжи?

Невесомей ещё и прямей,
театральней и, всё-таки, — взвешенней,
развернулся б, открытый для диспута,
от масонов чертёжный доклад —
в оба б пола, в виду Пиреней,
как стадами б, сошедшие вешними...,
курс валюты в Гольфстриме отыскивая, —
шли б кирпичик свой в зданье докласть!

Через тысячу лет отдышусь,
как покажут картинки из прошлого:
ты ли жил, в голограмму завинченный,
или шёл за тебя твой двойник?
Облюбован был шаг под Ушуйск,
иль, в московскую дворню заброшенный,
прямо с фонда — подобием Венчерного —
теплотрассой под Тулой возник.

Чан Кайши не хватало б в успех.
Адвентийских холмов — для приличия.
Чтоб на рыбной прогулке в аквариум
снова Лазарь по слову воскрес.
С чёрных досок, двух слав не пропев,
развернётся весь ворох опричников,
самогонною службой протравливая,
тот же самый поставить нам крест.

Но совсем по-другому растут,
на глубоком Востоке зачатые,
парой вишен с глазами скворечников
недоступные тропы вершин.
Где знаком им был каждый уступ,
иероглифом в память впечатывая,
чтоб, луною обрызганы с вечера,
пять тыщ лет в один мах завершить.