Я сохраню это, потому что чищу стену в вк 2

Капли очень редко и монотонно барабанили по весьма неказистому деревянному столу на старой кухне. Я прекрасно знал что это, но мое подсознание рисовало совершенно другое, представляя каждый звук капающих с абажура остатков томатного сока как некий красочный взрыв, разрывающий мою единственную более-менее работоспособную мембрану на тысячи мелких осколков и давящий изнутри на глаза, которые уже были практически одного цвета с этим самым соком. Свою роль сыграл как сигаретный дым, который то и дело попадал мне в легкие, так и вторые сутки без полноценного сна, который лично мне, как человеку погруженному в свои мысли был не так важен, но был важен моему организму. Все уже давно ушли спать, лишь я один продолжал внимать тишине и целенаправленно сверлить взглядом стену, в ожидании того, что из мрака действительно появится моё осязаемое альтер-эго, голос которого постоянно раздавался в моей голове и спокойно вещал мне самые разные отрывки из давно забытых диалогов.
Самое странное именно то, что когда я беседовал с ним, голос не менялся, но как только я пытался понять мой ли это голос вообще, а если нет, то кому он принадлежит — он начинал переливаться тысячей интонаций и мне каждый раз было суждено заблуждаться в своих догадках. Впрочем, заблуждение сопровождало меня не только в моих специфических рассуждениях, но и в жизни. Я подписался на это дело, потому что мне как никому другому действительно было знакомо чувство безысходности и абсолютной внутренней опустошенности, которое испытывал главный герой и которое старался передать сценарист через свое повествование. Несомненно, чаша весов с положительными эмоциями при съемке перевешивала отрицательные, но временами тень оставляла след на моем лице, и со стороны можно было подумать что у меня приступ какой-то очень страшной болезни, настолько сильно сводило скулы и менялось его выражение. Все это подытоживали рухнувшие, разбитые в пух и прах карающей дланью кармы, мои личные надежды, которыми я тешил себя ненадолго возвращаясь в этот город. Царила кромешная тьма и единственным источником света для меня служил тлеющий огонёк сигареты. Мне хотелось кричать, разорвать эту плотную завесу, чтобы докричаться хоть до кого-нибудь, хотя в отличии от того, что живёт внутри меня, у меня не было бы настолько внимательных слушателей. К тому же мне не хотелось будить тех, кому этот крик не предназначался или кому он уже теперь был безразличен, и я просто стиснул зубы.
Да, я идеально подходил для съёмок. На экране моего телефона было около 4 часов, я сидел один в практически незнакомом месте и для полноты картины не хватало только револьвера и одного патрона, который я поместил бы в барабан , и попытался бы выстрелить с облегчением услышав скупой щелчок. Или же наоборот, все могло озариться щедрой кровавой вспышкой и последним из того, что я мог бы увидеть, был бы абажур со стекающим с него томатным соком, теперь уже вперемешку с содержимым моего черепа. Сделав еще несколько затяжек, я затушил своё маленькое солнце в кружке с водой, пару секунд наблюдал за тонкой струйкой дыма, которая закручивалась спиралью и медленно направился в сторону двери. В подъезде с освещением было даже хуже чем в квартире и тянуло каким-то могильным холодом. Я оглянулся, будто бы в надежде, что меня кто-нибудь окликнет, но никого не было, все видели очередной сон, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как сделать шаг навстречу мраку.